- Ничего не говорят о моем самочувствии? Я вроде нормально себя чувствую! Но главное я хочу есть! а мне нельзя! Нет, я, конечно, все понимаю... Но вода! Она ведь вода! Еще и горькая какая-то!
- Ну, ты уж потерпи до завтра. И будет тебе бульончик, - тебе не нравится да, что у неё холодные руки? И щечки полыхают. Встаешь, плотно закрываешь окно, вы и так переборщили. Здесь стало прохладно. А для неё это совсем не хорошо. И так неизвестно, что организм может учудить.
Подсаживаешься к ней на кровать, трогаешь лоб. А он и вправду горячий. Вручаешь ей градусник.
- Ну, всё, никаких завтра гулять. Уже, кажется, надышалась свежим воздухом, - может элементарно подпростыла? И сейчас болезнь взяла верх, поскольку организм ослаблен? и ничего такого страшного. У неё ведь ничего не болит или болит, но она не хочет этого признать? ну, не залезешь же к ней в голову, не прочитаешь её мысли.
- Поздравляю, у тебя температура, - достаешь стетоскоп. И принимаешься за свои прямые обязанности. А то и так тут немного отвлекся. Ты перестал воспринимать её, как пациента. Она стала другом. А это не правильно, и ты это понимаешь. Вы не должны сближаться. Хотя бы временно.
- Слабость, головокружение, тошнота? Что-нибудь у нас присутствует? – серьезно смотришь на неё.
- не весь набор уже хорошо, ну и чего ты мне раньше не сказала про свою слабость? - заставляешь её сесть. Ты должен либо исключить либо подтвердить перикардит. Вот вам и первые ласточки полетели. Согласись, перикардит, куда лучше, чем легочная недостаточность. Но может пронесет. Надеешься на это.
- А отдышки не было? – ты хмуришься, - точно? Боли в груди? – ещё раз достаешь листочек с результатами анализов, вдруг что-то упустил, хотя обычно такого не бывает. Показатели все завышены. Это не перикардит. Иначе был бы лишь лейкоцитоз. А так всё одинаково завышено. Вирус? Вот задачка, так задачка…. Температура, конечно, не настолько высокая, чтобы бить тревогу. Но тебе всё равно не нравится. И не нравятся её анализы, тебе всё не нравится. Одно сплошное «не нравится».
- Давай расскажи мне первые признаки поражения сердца, - ты ведь читал её досье. Ты знаешь, что она медик. Слушаешь и в знак верности киваешь головой. Вот она уже и сама засомневалась. Ей становиться ясна причина слабости. Ты молчишь. Ждешь, чего же она ещё тебе скажет. Но она тоже молчит, как партизан. Выложила весь учебник по кардиологии и молчит.
- Слушай, а ты недавно не болела? – в голове мелькают мысли. Ведь завышенные показатели у неё были ещё до операции, значит, она тут ни при чем, - значит, простывала. И, конечно же, перенесла на ногах? И даже не отмазывайся. У тебя повторная вирусная инфекция, которую в первый раз некачественно убили, - ты ею недоволен. Она это видит, - теперь она дала удар по сердечной мышце. Отсюда и слабость, - всё выложил. Вручил ей целую кучу таблеток, вколол антибиотики, закутал в одеяло и велел спать. Демонстративно пересел и замолчал. Ты не собираешься с ней разговаривать. Пусть спит. И вообще, будет вредничать - уйдешь.
Вот что бывает, когда переносишь болезнь на ногах. У кого где проявляются осложнения. У одних бронхо-легочная система, у других – почки или печень, у третьих – сердце. А ещё бывают такие товарищи, которые схватывают сразу всё, огромной горстью. И лечи их потом….
Блейз сидел, не поворачивая лицо в сторону Кейт. Он типо думал. А на самом деле его мозг был занят абсолютно ничем. Ему хотелось разговаривать с ней, но такого он позволить себе не мог, хотелось слушать её смех, но это было тоже за гранью возможного. Ведь он не мог отступить от своего слова. Сказал, чтобы спала, значит, чтобы спала и никаких «не хочу, не буду». Кто у нас тут пациент, а кто врач?

Ты позлился чисто для вида. На самом деле тебе просто нужно было её отчитать вот и всё. Чтобы неповадно было. Ну, кто так со своим здоровьем обращается? Ах, да. Как же это он запамятовал так? Медики – самые плохие пациенты. Во-первых, они приходят, когда уже не то, что первые ласточки пролетели, они уже птенцов вырастили и улетели обратно. Во-вторых, они молчат, ибо знают, что этот симптом совершенно безобидный. В-третьих, они сами знают, чем и отчего себя лечить. И попробуй их уговори, что у них именно эта болезнь, её надо лечить именно так и именно сейчас. Нужно иметь огромное терпение, чтобы лечить врача и не пытаться его при этом пришибить. Таким медикам нужно памятник при жизни ставить. Большой и толстый.
Кейт лежала на кровати и что-то там мурлыкала. Ей Богу, как маленький ребёнок. Может, она думала, что Блейз не видит, чем она там таким занимается? Ничего подобного. Он с неё глаз не спускал, хоть и делал вид, что его абсолютно не интересует её занятие. Чисто теоретически, он знал, что Кейт спать не будет только потому, что до этого они смеялись. Где уж тут уснешь. Может, ей спеть колыбелью? Не, вот что-что, а колыбельные он точно не поет. Но она даже не пробовала!
- Слышу, что не спишь, - он уже улыбается. Что слышно в его словах. Вот какая вредная а, ей говоришь спи, она песни напевает.
Блейз намерено больше ничего не говорил. Но Кейт…. Это нечто неподдающееся описанию. Она сама себя отлично развлекала. Ничего, терпения у него хоть отбавляй, а рано или поздно ей надоест просто так что-то там непонятное мурлыкать и она уснет. Ибо он-то молчит! Однако…. Дитё оно и есть дитё.
А знаете да, как трудно справляться с собой, когда так хочется поговорить. Ему было скучно, хотя по идее, скучно должно быть ей. Это она должна уснуть, а не он. Но, кажется, скоро будет наоборот. Блейзу было некуда девать глаза, нечем было занять руки. Вобщем, скучно. Он было порывался уйти, но Кейт не кинешь. Она и так его не слушается, а тут уж тем более. «Кейт, спи уже, а? Ну чего ты ей богу вредничаешь? Тебе что жалко, что ли? И вообще у тебя режим дня, который совсем не кстати, вылетел у меня из головы». Вот порой до чего доводят пациенты, особенно если они девушки. Сначала забываешь о режиме дня, а потом от чего ты его вообще лечил. Хотя нет. От чего её лечить он ещё пока помнит.
- Вот я сейчас уйди, а когда вернусь – чтобы ты спала, как сурок, - Блейз вышел из палаты, напевая ту же самую мелодию, что только что мурлыкала Кейт.
- Тьфу ты! – он эту песню впервые слышит, а уже пристала. Это всё Кейт. и вообще она ему не нравится.
- Лиана, ты тут? – мужчина заглянул в кабинет. Девушка сидела за столом и что-то писала, - а работаешь…
- Не все у нас балду пинают целый день. Некоторые трудятся.
Блейз промолчал. Да нужны ему больно её бумажки! С пациенткой гораздо веселее. Если только она не спит, по твоему же велению.
Идёт по коридору и мурлычет и мурлычет себе под нос. Слава Богу, уже что-то своё. Только буквально выдуманное.
Зашел. Кейт всё так же разглядывает стенку и всё окружающее её пространство. А вы что ожидали увидеть? Что она спит? Ага, как же…. В принципе, он не удивился.
- И чего ты не спишь, а? – он заулыбался, зная, что ещё полчаса и всё. Тогда укладывать её будет бесполезно…. Поздно будет уже. Ладно, пусть развлекается. Он уже смирился.

Ладно, ты уже отчаялся ждать, что она уснет. Ну не хочет, не надо. Не будешь же ей силком глаза закрывать, правильно.
- Снова кольнуло справа, - до чего же тебе всё не нравится, а! и на её повторную простуду не свалишь уже, так ведь? Ибо и ваши умельцы постарались. С сывороткой со своей. Вот им как будто бы три солнца на небосклоне взошло оттого, что они ей сейчас всё сделали и ни минутой позже. Подождать? Не, не царское это дело. Анализы? Какие анализы? И так всегда….
- Садись, - эх, ну почему сразу сердце? А что другого ничего не нашлось? Нет? Блейз ещё раз прослушал её сердечко. Шумы были повышены. Пришлось вызвать медсестру. Долго её ждать не пришлось. Она уже один раз за сегодня получила, так что. Ещё раз почему-то не захотела. Странно да?
- Сделайте ей ЭКГ, результаты принесете мне. Руку давай, - чего только в карманах больничного халата не найдешь. Даже жгут. С чистой пробиркой в заводской упаковке.
Кровь быстро набиралась в пробирку, а та постепенно окрашивалась в темно-красный. Ты врач, вот и исполняешь свой первостепенный долг. Теперь ты уже принимаешь во внимание перикардит. Знаешь, что он уже мог развиться. Иммунитет сейчас слишком слаб. Поэтому вирус вернулся. Поэтому бурно начался воспалительный процесс в органе, который дает слабину.
Теперь ты сам пожалуй сделаешь все анализы. Недаром тебя столько лет учили, тщательно пережевывали и вталкивали в твою буйную головушку знания. Да и вообще тебе нравится работать с микроскопом. Это же так увлекательно. Ты всегда хотел быть вирусолог или чем-то вроде этого. Но выбрал почему-то лабораторию. А в больнице, в которой ты работал, всегда не хватало рук, и твоя мечта завяла на корню. Через несколько дней ты уже ушёл из отделения диагностики и сел на прием.
Зато смотри, сейчас ты можешь сидеть за микроскопом в своем кабинете и радоваться жизни. Тебе никто не мешает, разве что эта надоедливая начальница, которой всё время кажется, что ты покрываешь кроликов. Сиди себе и рисуй циферки в отведенную форму. Лучше жизни и не придумаешь. И вообще, зачем тебе втюхивают больных? Наверное, потому что ты их берешь. Не брал бы, не втюхивали бы. А так берешь и тянешь на себе.
Блейз вернулся в свой кабинет. Включил лампу над лабораторным столом. Кинул на него форму и ручку. Ну и в итоге сел. Да, не подвело его чутье. Лейкоцитоз повышен. И когда цифры так успели вырасти? Они порядком отличались от предыдущих. Сомнений нет. Хотя…. Посмотрим, что покажет ЭКГ. Но и оно не обрадовало. Явно был перикардит. Причем бурно развивающийся и без выпада. Так называемый сухой. Нужно менять лечение. Антибиотики заменять другими, добавлять курс витаминотерапии и махать ручкой в качестве приветствия ещё как минимум десяти дням. Кейт, а тебе сильно надо было вообще себе чего-то придумывать? Можно было обойтись без всяких там осложнений? А как Блейз вспомнил, что не избежать побочных эффектов, и вовсе вздрогнул. Ибо они могут любыми. Слышите ЛЮБЫМИ. И так неизвестно чего ей эта сыворотка напортачит, а тут ещё одна головная боль….
*
- Ну, всё. Постельный режим. Сухой перикардит. Знаем, что это такое? Знаем. Будем лечить. Начнем прямо сейчас, - Блейз поставил ей укольчик в вену и отсел на кресло. Замолчал. В собственных мыслях засел, если быть точнее.

- Как  мое ЭКГ? Сильно плохое?
- Во всяком случае, ничего хорошего я не заметил, - выбрасываешь использованный шприц и смотришь на Кейт. Она замерзла. У неё температура.
- Пожалуйста, если окно не закрыто, закрой его, я замерзла.
- Окно закрыто. У тебя температура, - садишься к ней на кровать, подтыкаешь одеяло, трогаешь её лоб. Он горячий. Ты утыкаешь взгляд в стену и думаешь. Думаешь о том, как бы вам пережить сегодня, завтра и послезавтра. Надеешься, что лекарства ей помогут, и она выздоровеет. Будет снова смеятся и улыбаться. А на щечках вместо лихорадочного появится здоровый румянец. И вы пойдете гулять. Будите смотреть на горизонт, слышать в звенящей тишине океан. Ловить солнечные лучи и теплый ветерок. Вы будите радоваться жизни. Радоваться каждой прожитой минуте.
А пока. Пока же ваше пространство ограничено этими крашеными стенами лаборатории. Всё что сейчас у вас есть – это скучные стены, идеально белый потолок и немного мебели. Даже взгляд уткнуть некуда. Наверное, поэтому он так бегает, перескакивая с одного предмета на другой?
А ты…. что ты…. Ты любишь природу. Любишь траву, которая так нежно принимает тебя, когда падаешь на неё; любишь небо, которое так приятно утягивает вдаль; любишь облака, которые создают причудливые узоры; любишь ветерок, который окутывает, как одеяло; любишь громкое жужжание насекомых; любишь тепло, которое пронизывает всего тебя…. Любишь всё…. И любишь так, что лиши тебя всего этого, ты бы, наверное, умер.
А ещё ты хочешь домой. Сегодня ты первый раз понял, что действительно скучаешь по дому. Скучаешь по родным улицам, по родным домам, по родному небу и родной траве, по родному заливу и по родному парку…. Даже по родной речи ты и то соскучился. Здесь не так часто встретишь людей, говорящих на испанском или французском. Лишь англоговорящие.
Тихо пересаживаешься на кресло. Смотришь на Кейт. Она закрыла глаза, но не спит. Просто лежит. Наверное, глаза устали. Или голова болит. А ты…. Ты ничем не можешь ей помочь. Температура должна начать спадать. Ты уверен. Ибо ты ей ввел жаропонижающее. Но такое чувство, всё равно, что мертвому припарка.
На улице ночь. А ты всё сидишь и сидишь. Но вот, наконец, встаешь. Трогаешь её лоб. Он не такой горячий, как был. Наверное, всё - таки ей стало легче. Она засыпает. Болезнь и усталость сделали своё дело.
Тихонечко выходишь из палаты, прикрывая дверь и выключив ей свет. Идёшь по пустым коридорам лаборатории. Никого, совсем никого. Либо заперлись в своих кабинетах, либо так же сидят с пациентами. Но таких мало. Почти все ушли домой. В такую же тишину. Ушли в темноту.
Проходишь в темный пустой кабинет. Лиана ушла домой. Она не такой фанатик, как ты. Она не собирается сидеть здесь всю ночь напролет, биться над экспериментами…. Только вам учёным, сносит крышу успех в каком-нибудь исследовании. Но ты сейчас не думаешь об исследованиях. Берешь старую перечитанную на сотни раз книгу. Она на французском. Ты давно уже не касался этих родных пожелтевших листков. Обычно ты читаешь лишь папки туго набитые новенькими бумажками.
Возвращаешься к Кейт. Она уснула. Трогаешь её голову, горячая. Ложишь книгу на кресло и легким прикосновением будишь её.
- У тебя высокая температура, - снова ставишь ей антибиотики и жаропонижающее. Приглушаешь свет, поправляешь одеяло и садишься на кресло. Она быстро уснула. Ночь, как - никак. Да и сам ты порядком засыпаешь. Садишься поудобнее и, глядя на звездное небо, уходишь в темноту сна, забывая о книге и обо всем на свете.

Чем дольше живёшь в не дома, тем всё больше отдаляешься от него. Да что тут говорить…. Через какую-то неделю жизни в далеке от родного уютного дома, перестаешь принадлежать ему. Ты уже отдельная частичка. Песчинка, которую унесли за порог, не дав опомниться. А может дело обстоит по-другому? Может, ты сознательно убежал из него? Да, наверное. Тебя стали душить, сдавливать со всех сторон эти светлые стены, на которых висят знакомые с детства картины…. Легкие шторы, что когда-то дарили тебе лишь улыбку, когда утром твой взгляд первым делом падал на них, стали неприятны и скучны. А тихий скрип половицы в самой старой части дома, той, к которой когда-то давно твой прапрадед пристроил большие спальни, стал вызывать целую бурю негодования. Лужайка, на которой ты раньше с удовольствием валялся со старым псом, стала слишком унылой и безрадостной…. Наверное, всё потому, что твой пыл, твоя любовь к этому старому дому угасли? Или может быть, у тебя был слишком тяжелый период? Всё это уже не важно. Ты здесь, на Хоплессе. Ты здесь, в лаборатории. И что? Тебе нравятся эти серые унылые стены? Эти идеально выбеленные потолки? Этот никогда не меняющийся вид из окон? Нет, тебе не нравится. Но твоё дело убирает все эти совсем не прелестные краски.
А ты соскучился по осени, которую ты всегда встречал в Лондоне…. По этим белым снежинкам, что холодными капельками опускались на лицо и руки. Соскучился по всему…. и не говори, что это не так.
- Дом.… Да у меня есть дом, но вот чем-чем, а домом я его точно не называю. И зачем туда возвращаться каждый день, если тебя там никто не ждет? Даже стены и то меня не ждут. Они так и не стали мне родными, хоть и прошло уже три года. Ну, я не всегда остаюсь в лаборатории, иногда да, ухожу домой. Но только в том случае, если мне действительно здесь нечего делать, - ты уже скоро забудешь, как выглядит твой, ну, да, дом. Хотя ты и не зовешь и не считаешь его таким. Это просто стены, в которых ты вынужден болтаться. Это просто место…. ничего не значащее в твоей жизни. А может, значащее? Просто должно пройти больше времени? Намного больше…. И не вздумай сравнивать коттедж в Магнолиях с домом в Валенсии. Любовь к тому дому, перешла тебе по наследству, а к этому…. К этому же ты должен создать сам, прирасти к нему, прилипнуть.
Кажется, мы вдались в лирику…. Не к чему это нам. Перейдем-ка к любой другой теме. Просто вот так вот к любой. Например, к тому, что за окном утро. Прекрасное, солнечное утро. Яркие лучи скользят по сочной зелени, букашки спешат занять самый лучший только что раскрывшийся, пахнувший медом, цветок. Медно-красный или молочно белый, идиго-синий или мандариново-желтый. Отдельные веточки или целый кустик. Жизнь закипает. Все двигается, жужжит…. А ещё, по яркому небу плывут легкие перистые облака. Они складываются то в один, то в другой причудливый узор, рисуя тем самым забавные картинки. А вон ты видишь, как запоздавшие медсестрички бегут к центральным дверям. Сейчас они будут пробираться по стенке, быстро и совсем-совсем не слышно, дабы не попасться в лапы разъяренному начальнику, который уже рвет и мечет в течение получаса, потому что ему вовремя не принесли нужные ему бумаги…. А спуститься самому – не царское это дело. Итого: все копошатся, непрестанно двигаются, как маленькие муравьишки, что мы наблюдаем каждый день. И как-то настроение поднимается. Так хорошо, хорошо. Нравится смотреть, как жизнь идёт. Идёт своим чередом, совсем не замечая ни лаборатории, ни любых других мест….
- Солнышко светит…. Ты любишь солнышко?
Ты, выросший в солнечной Испании, до безумства любишь солнышко. Вот любишь и всё…. И не понимаешь, как можно восхищаться этими проливными дождями, когда всё небо сплошь и рядом затянуто тяжелыми свинцовыми тучами. Нет, ты не имеешь ничего против дождя. Но ты любишь его совсем не таким. Ты любишь солнечный дождик. Когда яркие лучи пронизывают капли, падающие с высокого неба бурным потоком. Когда потом появляется радуга. Когда сама природа радуется дождю….