Сделать вид, что мы в Сан-Франциско. Притворись тем, кем ты давно уже не являешься. Я не хочу возвращаться к своему прошлому. В нём нет ничего привлекательного, на самом деле. Каждый раз, вспоминая о том, кем мы были раньше, я чувствую злость. Злость на тебя за, что молчала так долго о контракте. Злость на себя за то, что так много нашего времени потеряно зря - потрачено на других женщин, которые ровным счетом ничего для меня не значат, на ночные блуждания по барам и клубам в одиночестве. Я понятия не имею, чего я боялся. Отношений? Привязанности? Любви? Или же просто не испытывал ни в чем из этого нужды? Я не знаю, почему поступал так с тобой. Не знаю, кого искал в ночи, покидая наш трейлер. Я не терпел, когда ты перечила мне. Я и сейчас не терплю этого. Но тогда каждый раз, когда наши мнения расходились, я считал чуть ли не своим долго уйти из дома, напиться, снять очередную девчонку. Может, я мстил тебе? Или пытался убедить себя в том, что ты ничуть не отличаешься от них всех? Но почему тогда ты была единственной, кого я привел к себе, единственной, кто осталась со мной?.. У меня нет ответов на все эти вопросы, но я знаю одно. Как только я осознал и принял свою любовь к тебе, я больше не испытывал нужды в других женщинах. Это стало абсолютно бессмысленно и даже как-то дико. Вот почему, всякий раз вспоминая о прошлом, я сталкиваюсь лишь с вопросами и непониманием относительно себя самого.
Другое дело, что я не готов вспоминать хорошее.. Что для меня быть счастливым? Что для меня счастливые воспоминания? Это наши дети. Твоя беременность близнецами. Маленькие Мэтью и Тиффани, так нуждающиеся в нашей заботе о них. Чувствовать, что ты нужен кому-то, как воздух. Осознавать, что для них ты - целый мир. Никто не способен на такую искреннюю любовь и привязанность, на какую способны дети. Они и нашу любовь очистили, перевернули всю нашу жизнь, хоть мы, может, и не осознаем этого. Моменты счастья... Это когда я впервые взял на руки нашего сына. Когда читал Тиффани сказки перед сном. Это наша свадьба... Все те моменты, которые причиняют невыносимую боль, ведь я знаю, что их не вернёшь. У нас есть лишь три года и не единой возможности вернуться в будущее. Капсулы времени уничтожены. Я никогда не увижу своих детей.
Чёрт побери, Кэт, зачем ты заговорила о Сан-Франциско! Каждое мое мало-мальски счастливое воспоминание до такой степени пропитано их присутствием... Я не могу думать о прошлом. Я бы предпочёл не иметь его вовсе.
- Раз за разом возвращаешься к прошлому, зачем ты это делаешь?- если ты упомянула Сан-Франциско в надежде, что я забуду о нашей ссоре, твоя цель достигнута,- В нём слишком много счастье, обернувшегося для нас болью. Я не могу отпустить их. Не могу заставить себя думать иначе, чем я потерял их навсегда. Кэт и Демиан, которыми мы были раньше, которыми мы были 6 лет назад, умерли. И возродились заново, когда ты забеременела. Они были счастливы и полны любви. Но теперь нет и их. Мы не можем вернуться к прошлому, потому что оно больше не принадлежит нам. Я не хочу, чтобы ты держалась за него. Я хочу, чтобы ты думала о будущем. Не томила себя воспоминаниями и горечью по давно ушедшим дням. Не притворялась, что ты та самая - прежняя Кэт. А надеялась на то, что сможешь стать счастливой по-настоящему. Один раз дети уже подарили нам любовь и радость. Так почему же ты думаешь, что этот малыш не способен на то же?
Я кладу руку тебе на живот. Мы и правда забыли, что скоро станем родителями.
- Тебе не кажется, Кэт, что мы не даем этому малышу ни единого шанса сделать нас счастливыми? Так зациклились на прошлом, на оставшемся нам времени, что просто не замечаем его. Он же здесь, совсем рядом. Он всё чувствует. Знаешь он...- я запинаюсь, раздумывая стоит ли озвучивать свои мысли Кэт,- Он как будто уже сирота. Его родителей заботит что угодно, только не его жизнь, которую они воспринимают, как должное.
Я опускаюсь на колени перед тобой. Всю жизнь я только и делал, что сталкивался с непониманием самого себя. Не понимал, как можно было спать с другими, когда у меня была ты. Не понимал, как можно было пустить под откос жизни Тиф и Мэта. Сейчас же я не понимаю, как мог последние месяцы не уделять внимания своему ребёнку.
Касаюсь губами твоего живота. Он здесь, с нами. И он так отчаянно нуждается в нас. Пока мы пытаемся играть в любовь друг с другом.

Ты плачешь. Выплескиваешь на меня все, что накипело. Свою боль. Я не привык к подобным откровениям. Даже с тобой. К чему слова, если я итак знаю, что ты чувствуешь? Я знаю, что тревожит тебя по ночам, когда ты дергаешься во сне. Знаю, кому ты мысленно желаешь спокойной ночи прежде, чем закрыть глаза. И нет никакого смысла в том, чтобы обсуждать это. Словами мы лишь вновь и вновь раздираем ещё незажившие раны. И причиняем друг другу очередную порцию боли. Я всегда считал, что те, кто придерживается мнения, что слова ничего не значат, ничего не понимают в жизни. Слова значат слишком много, чтобы мы позволяли себе разбрасываться ими направо и налево.
Сегодня я решил, что мне не стоит больше ничего говорить. Может, моё молчание расстроит тебя ещё больше, но я уверен, ты привыкла. И знаешь, почему я молчу. Я не люблю твоих слёз и хотел бы покончить со всем этим разговором как можно быстрее. Ведь для себя я уже давно все решил, расставил приоритеты так, как нужно было расставить их ещё несколько месяцев назад, когда мы узнали о твоей беременности. Наш ребёнок - это наш шанс. Наш шанс побыть счастливыми напоследок. До того, как мы уйдем. Я говорю "мы", потому что знаю, все будет именно так, как мы обещали друг другу, стоя у алтаря в день нашей свадьбы. В горе и в радости. До последнего вдоха вместе. Жизнь без тебя кажется мне чем-то фальшивым. Не жизнью вовсе. Я не хочу обманывать себя, не хочу обманывать нашего ребенка. Наверняка ты думаешь, что плохой родитель лучше, чем никакой? Я бы мог поспорить с тобой на этот счет. Мне довелось жить с родителями, потерявшими, как они считали, ВСЕ. Стоило смерти однажды посетить наш дом, как они сдались. Поставили крест на мне, на себе и на друг друге. Я никогда не прощу им этого. Я никогда не позволю своему ребенку пройти через тот же ад, что прошел я, будучи совсем маленьким мальчиком. Наш малыш может быть самым счастливым в приемной семье. Гораздо счастливее, чем с отцом-тенью. Живым мертвецом, напивающимся после работы и трахающим каждый вечер очередную потаскушку прямо у него на глазах. Жизнь со мной будет походить на кошмарный сон. Я не хочу, слышишь, Кэт? не хочу, чтобы мой ребенок ненавидел меня так, как я ненавижу своего отца. Я хочу, чтобы он помнил нас. Любил нас. Чтобы его окружали наши фотографии, на которых мы счастливая семья. На которых я люблю тебя, а ты любишь меня. Мы оставим ему письма. Мы расскажем ему о том, что у него есть старшие брат и сестра, которые очень любили бы его. Кто знает, возможно, он сможет найти их? Уехать с острова и отыскать Тиффани и Мэтью, когда будет достаточно зрел для такого решения. Только представь, как они будут счастливы, наши дети. Они будут настоящей семьей, какой и были всю свою жизнь. Они подарят нашему маленькому столько любви, что он забудет те годы, что прожил без нас... Он наконец обретет родной дом, где его всегда ждут родные люди. Все будет хорошо, Кэт, я тебе обещаю.
- Давай спать,- с моего лица ненадолго уходит извечная напряженность. Ты не знаешь, но я уже все решил для нас обоих. И уж на этот раз осечки я не допущу.
Я крепко прижимаю тебя к себе, и совсем скоро слёзы высыхают на твоем бледном личике. Ты спишь. А я еще долгие-долгие часы до рассвета планирую нашу жизнь. Нашу оставшуюся жизнь. Расписываю ее по минутам, чтобы потом мы не жалели о том, что что-то упустили. Чтобы мы не о чем не забыли и ушли спокойно.
-Несколько дней спустя-
Время... Оно так быстро летит. Особенно, когда ты позволяешь себе немного порадоваться тому, что ты жив. Ты еще дышишь. Я не считаю дни до того момента, когда закончится твой контракт. Не зачеркиваю судорожно каждый прожитый день в календаре. И не спешу, тщетно пытаясь объять необъятное. Но, тем не менее, мы не властны над временем. Оно ускользает сквозь пальцы, оставляя после себя едва ощутимый след на ладонях.
Сегодня ты особенно красива. Мне кажется, что с каждым днем ты становишься все прекраснее. На тебе легкая юбка, которая так хорошо сочетается с охапкой ярко-желтых тюльпанов, что я тебе подарил. Решил начать твой праздник чуть раньше, увидев этот букет в витрине цветочной лавки. Я специально отпросился домой пораньше, чтобы мы успели немного прогуляться в парке после похода в детский магазин. Ты хотела что-то прикупить для малыша и тебе очень нужно было мое мнение, а я - насладиться первым теплым по-настоящему весенним вечером.

Какое-то наваждение происходит с нами... Хочется улыбаться друг другу, обнимать друг друга, признаваться в любви. Когда последний раз мы были так счастливы? Наверное, когда Мэтью и Тиффани были маленькими.  Тогда каждый день походил на сказку. Будто не с нами, будто чья-то чужая жизнь. Жизнь счастливых людей, никогда не знавших боли и страданий. Людей, до которых нет дела ученым, криминальным авторитетам и призракам прошлого. И закончилась эта сказка так же быстро, как началась. Я никогда раньше не задумывался о том, что жизнь может быть и такой. Я не знал, что бывает иначе, чем работа на крутых парней, старенький, видавший виды трейлер, много выпивки, сигарет и женщин, которыми ты и не пытаешься заполнить зияющую дыру внутри себя. Она появилась во мне после смерти Кэролайн, в тот день, когда жизнь нашей семьи круто изменилась. Поначалу я пытался быть хорошим мальчиком, отлично учился, не ввязывался в неприятности. Я был не похож на других неблагополучных детей нашего города. Наверное, поэтому мне не доверяли. Ты не можешь быть хорошим мальчиком, если твоя мать два года провели в психиатрической клинике, а отец собирает бутылки на улице. В тебе обязательно должна быть какая-то проблема, которая рано или поздно всплывет наружу. Поэтому я все чаще закрывался от них - учителей, одноклассников, прятал свои эмоции, свои истинные чувства, свои мысли. Они видели лишь оболочку - маленького сероглазого мальчика, упорно штудирующего книги. Только с дядей я мог покидать этот кокон, становиться хоть немного искренним. Он заменил мне отца и мать, друга и учителя, но он не мог всегда быть рядом... Когда годы моей учебы закончились и я перебрался в Сан-Франциско, в моей жизни больше не осталось человека, рядом с которым я мог позволить себе не прятаться за маску равнодушия. И она так плотно приросла к моему лицу, что я забыл, каким мог быть когда-то давно, в далеком детстве. Я лишил себя всякой возможности быть счастливым. Я не ценил людей и не пускал их в свою жизнь, свою душу. Наверное, тогда я и потерял себя окончательно.
Кэт появилась в моей жизни случайно, но именно ей суждено было стать той, кто изменит ее. Пусть не сразу, пусть не до конца. Я по-прежнему прячусь в своем коконе при людях, на которых мне по-прежнему совершенно плевать. Но когда мы остаемся наедине друг с другом, наедине с нашими детьми, я могу позволить себе расслабиться. Иногда. Не уверен, что когда-нибудь я избавлюсь от маски и стану тем, кем появился на свет. Я плохо помню того беззаботного мальчика, любимого родителями. Но порой он все же поднимает во мне голову, и сегодня один из таких дней.
Пирог! Давно я не стоял у плиты. С тех пор, как наши дети покинули нас. Готовка напоминает мне о них, а я, ясное дело, старался всячески избегать этих воспоминаний последние месяцы. Но сейчас, когда в животе Кэт еще один наш ребенок, я с радостью побалую и его своим пирогом. Хочу, чтобы он помнил о нас все, даже такие мелочи, как приготовленный отцом черничный пирог. Достаю из холодильника все необходимые ингредиенты, замешиваю тесто, пока Кэт порхает по квартире. Она улыбается, по ней совсем не скажешь, что сегодня произошла не самая приятная для нее встреча с прошлым. Я рад этому. Рад, что она наконец-то поняла, как важно для нас сейчас отдавать себя своему настоящему и будущему, а не тратиться на прошлое, которого уже не вернешь. Знаю, что ей не легко было это сделать, но моя девочка справилась и заслуживает награду.
Пока пирог поднимается в духовке, наполняя черничным ароматом нашу квартиру, я зову Кэт и предлагаю ей спуститься на минуту на первый этаж. В глазах девушки загорается непонимание.
- У меня кое-что есть для тебя. Я хотел сделать подарок на 8 марта, но больше не хочу ждать,- я обнимаю Кэт одной рукой и целую её в макушку,- Вот, накинь куртку.
Кэт все еще в непонимании спускается за мной по ступенькам. Признаюсь, в этом году я расщедрился совсем не по нашим финансам. Но когда деньги волновали нашу семью? Нашел и все. Как - неважно. И как отдавать их буду - тоже не имеет значения. Главное, что теперь моя жена будет перемещаться по городу с комфортом.
- Закрой глаза,- говорю я, и опускаю ладони на ее лицо,- Осторожно, здесь ступенька.
Мы делаем еще несколько десятков шагов и оказываемся на крытой парковке нашего дома. Наверное, стоило перевязать подарок ленточкой, но я никогда не отличался любовью ко всей этой мишуре. Проходим несколько машин  и оказываемся возле красной chrysler.
- Открывай,- шепчу на ухо Кэт и убираю руки.
Не отрываю взгляда от Кэтти, наблюдая за ее реакцией. Хочу, чтобы она была рада моему подарку, ведь я так долго его выбирал.. Ну пожалуйста, порадуйся, Кэтти. Не думай о деньгах.
- Она твоя,- я достаю из кармана куртки документы на машину, где хозяином числится Кэт,- Надеюсь, вы подружитесь. А пока не родится малыш и ты не получишь права, для меня будет честью быть вашим водителем,- на моих губах играет легкая улыбка,- Тем более, что права у меня теперь есть. Я смог их восстановить.
Ну, давай же, порадуйся, Кэт. Я же хотел сделать тебе приятное. Даже цвет подбирал специально для тебя.
- А ещё,- я щелкаю брелком сигнализации,- Здесь есть место для малыша, смотри.
Открываю заднюю дверцу и демонстрирую жене красное в тон машине детское кресло.
- Тебе нравится?

Кэтти светится от счастье и у меня словно камень с души. Я и правда был бы не рад расспросам откуда у обычного надсмотрщика заключенных деньги на такую машину. Ведь позволить себе подобную могут только люди с весьма и весьма немалым достатком. А я, собственно, к их числу никогда не относился. Зная, какой упертой может быть Кэт, эти расспросы не привели бы ни к чему другому кроме как к очередной ссоре. А ссориться с ней сейчас, в такой замечательный вечер мне бы совсем не хотелось. Хорошо, что жена просто приняла подарок и порадовалась ему, а не учинила мне допрос с пристрастием.
- Дем, а ты кого хочешь больше: мальчика или девочку?- неожиданно задает вопрос Кэт, вырывая меня из мыслей.
Мальчика или девочку? Хм, а ведь я даже ни разу не задумывался над этим вопросом в последние месяцы.
- Кого Бог пошлет, тот и будет,- отвечаю я, убирая непослушную прядь светлых волос Кэт с ее лица,- Даже если это будет двойня или тройня. Хотя и сомневаюсь, что мне удалось бы провернуть этот трюк второй раз,- ухмыляюсь,- Знаешь, а ведь в моем роду никогда не было близнецов. А у тебя они были?
Я обнимаю жену за талию и, щелкнув брелком, направляюсь с ней в сторону выхода с парковки. Не хватало ещё забыть про пирог и спалить всю квартиру. Прежде со мной такого не случалось, но ведь все когда-нибудь бывает впервые?

Шли дни. И хоть в Хоплессе опять начиналось твориться что-то неладное, в нашей маленькой семье все было мирно и спокойно, как никогда прежде. Нас и раньше-то особенно не волновало происходящее вокруг. До тех пор, пока это не касалось нас самих. Вот и на острове старые привычки давали о себе знать. Взрывы "складов" в лесу, объявленный в розыск преступник, чье фото мелькало по всем каналам, нам с Кэт было не до этого. Она же знает, что я не дам ее в обиду. Да и знает, что сейчас, в кои-то веки, подобным личностям нет никакого дела до нас. Но даже если бы этому парню хватило ума лезть в нашу семью, это стало бы последним решением в его никчемной жизни. В Данделионе мне доводилось столкнуться со штуковиной покруче какого-то там поджигателя. Демоны, драконы... Сложно поверить, что все это было на самом деле, что мне и правда довелось сразиться с огненным существом с непробиваемой броней в несколько раз больше меня самого. После того случая я и начал практиковать свои способности. И пусть в городе сейчас строжайшее табу на их использование, если моей семье будет угрожать какой бы то ни было вред, я не применю воспользоваться тем, чем одарила меня природа.
Итак, наша жизнь текла размеренно, без каких-либо приятных и не очень сюрпризов. Я осваивал новую машину, которая так нравилась Кэт. Дня не прошло, чтоб она не попросила меня отвезти её куда-нибудь, неважно куда, лишь бы лишний раз прокатится по городу. Вот и сегодня, стоило мне вернуться с работы, как Кэтти резко понадобилось в магазин, что на противоположном конце города. Посмеиваясь про себя её женской "хитрости", я разогревал себе ужин, одновременно высушивая голову полотенцем после только что принятого душа, как вдруг в прихожей коротко прозвонил дверной звонок.
- Кэт? Ты ждешь кого-нибудь? Или это у Винчестера снова закончилась вся соль в доме?- кричу я жене из кухни, помешивая деревянной лопаточкой мясо на сковороде,- Открой, а то я в одном полотенце.
Убавив газ, я накрыл сковороду крышкой и достал из шкафа две чистые тарелки. Последнее время Кэт так много ест, что мы едва успеваем набить холодильник продуктами. Признаться, это не может меня не радовать. Ведь, помнится, в прошлом я потратил не мало времени попусту сотрясая воздух в попытках уговорить Кэт нормально поесть. Меня просто убивали ее исхищрения и попытки обмануть мою бдительность рассказами о том, как она в обед набила живот в столовой Футлуса. Я же знаю, когда моя жена говорит правду, а когда нет. Мне не нужно было даже переспрашивать сотрудников столовой, чтобы убедиться в том, что меня пытаются обвести вокруг пальца.
В мои мысли врываются женские голоса, доносящиеся их прихожей. Один из голосов был явно мне не знаком. Второй принадлежал Кэт. Не прошло и минуты, как обе собеседницы вошли в кухню. А я в одном полотенце. прям картина маслом.
- Кэт, ну ты бы сказала, что к тебе пришли, я бы хоть оделся,- ничуть не смутился я, а сказал, скорее, ради приличия, кто знает, кем эта мадам является Кэт.
- Вообще-то... Я пришла к тебе, Демиан,- подала голос блондиночка, сверля меня холодным взглядом.
Ко мне?
- По какому такому вопросу?- как ни в чем ни бывало задал я вопрос, продолжая сервировать стол.
- По вопросу аллиментов за 18 месяцев, которые не были выплачены твоему сыну.

Я смотрю на эту внезапную гостью взглядом, не выражающим никаких эмоций. Блондинка, голубоглазая. Большая грудь, тонкая талия, неестественно большие губы. Таких девиц полно в стриптиз-барах, ночных клубах и прочих пивных заведениях любого мегаполиса. Они ходят толпами, словно напечатанные на одной копировальной машине. Все до одной уверенные в своей бесспорной сексуальности, привлекательности и уникальности. И сейчас, глядя на одну из представительниц этого уникального стада, я понимаю, почему ни одна женщина прежде не могла меня зацепить. Черт побери, да я же просто тонул в пучине этих больших сисек, нарощенных волос и надутых губ. И, поверьте, на деле это куда более мерзко, чем звучит.
Понятное дело, что ни одна из этих кур не могла меня зацепить. Развлечение на ночь, не более. Просто метод спустить пар, снять напряжение после тяжелого рабочего дня, а такую пустышку снять куда проще, чем более привлекательную девушку. Ей же много и не надо. Покажи разок свой накаченный торс, и она сама на тебя запрыгнет. Одноразовая игрушка, как презерватив. И, собственно, ни видом своим, ни предназначением от последнего особенно не отличается. Что же до этой куклы, хм, я не исключаю тот факт, что мог с ней как-то покувыркаться во времена своей бурной молодости. Но сколько их таких было? Не десятки, и даже не сотни. Не имел привычки считать, но их было много и каждый раз новые. Иногда по две или три за раз. И, как вы думаете, спустя столько времени, столько счастливого времени, прожитого с Кэт, могу ли я узнать хоть одну из них? Очень в этом сомневаюсь. Ведь, как я говорил выше, все они на одно лицо.
- Боюсь, ты ошиблась дверью,- безапелляционно заявляю я,- Моему сыну самому впору выплачивать мне алименты с его-то финансами.
Я демонстративно разворачиваюсь к гостье спиной и снимаю мясо с плиты. Достаю из холодильника овощи, чтобы приготовить соус, и кидаю Кэт через плечо:
- Дорогая, проводи девушку до двери и не забудь дать ей на такси.
В ответ мне летит раздраженный стон и истеричное: "Нет уж, ты будешь со мной разговаривать, Абрамс!"
- Да что ты за пи*да такая, чтоб я еще свое время на тебя тратил?- я резко разворачиваюсь к вбеленившейся бабе, по-прежнему равнодушно и даже как-то лениво глядя на нее,- Сказал же, ошиблась дверью, или ты на ухо туговата?
- Вот!- блондинка сует мне под нос какие-то бумаги и с торжествующим видом скрещивает руки на груди,- Если память совсем за два года отшибло. Я Китти Ле Рой. Чуть больше двух лет назад мы встретились в клубе "Passion" в Сан-Франциско. Ты был пьян и жалок. Но покувыркались мы неплохо. Ты обещал перезвонить, но я не оставила тебе своего номера,- в этот момент ее лицо принимает надменное и торжествующее выражение,- Не знаю, может ты меня и искал после, но я никогда не возвращаюсь в один клуб дважды. А когда поняла, что, черт побери, залетела от тебя, было слишком поздно делать аборт,- она тычет пальцем в бумажки, на которые я не обратил никакого внимания,- А это повестка в суд и все необходимые бумаги. Я наняла хорошего адвоката. Знаешь, Абрамс, поначалу я даже и не думала искать тебя, на черта мне и моему сдался жалкий пьяница? Но когда увидела тебя в новостях около месяца назад, как ты хорошо устроился на этом распрекрасном богатеньком острове, телочек продолжаешь потрахивать, видок у тебя, конечно, совсем не тот, что и не удивительно, так бухать в твоем возрасте, но в остальном,- она жадным взглядом обводит мою кухню,- Устроился ты очень неплохо. И знаешь что? Ты кое-что задолжал мне и моему сыну, Абрамс. Я не позволю какой-то очередной шлюшке заполучить то, что принадлежит мне!
Она громко выдыхает и с презрением косится на Кэт. Такая уверенная в своем превосходстве и блестящем уме.
- Ты закончила?- задаю я вопрос таким тоном, будто всю ее речь пропустил мимо ушей,- Тогда у меня к тебе только один вопрос. Где ребенок? Ээээ...- я заглядываю в бумаги,- Джереми Ле Рой. Где он?
Изумление тенью проходит по ее тупому лицу, но она берет в себе в руки, наивно полагая, что я не успел этого заметить.
- Дома, в Сан-Франциско. Не думал же ты, что я потащу младенца в такую да....
- Тогда я считаю до трёх, и ты уносишь свою жирную задницу из моего дома,- обрываю блондинку,- Или же ты желаешь оставить свои мозги на моей стене, как украшение?
Мой голос по-прежнему не выражает никаких эмоций, но взгляд прожигает дыру в этой идиотке.
- Раз. Два. Т...- не успеваю я закончить, как блондинка срывается с места и с громким топотом удаляется прочь, не забыв по законам жанра хлопнуть входной дверью.
Я провожаю ее взглядом, на несколько секунд погрузившись в свои мысли. Но уже спустя мгновение комкаю оставленные девчонкой бумаги и отправляю их в мусорное ведро.
- Ужин почти остыл, давай есть,- как ни в чем ни бывало ласково обращаюсь к жене.
Что-то слишком часто в последнее время "призраки" прошлого начали вторгаться в нашу жизнь. Как-то это все странно.

Я снимаю мясо с плиты, раскладываю его по тарелкам к уже приготовленному гарниру в виде пасты с томатным соусом. Всегда говорил, что итальянская кухня - не мое. Вроде ведь и вкусно получается, но совсем не то, что у именитых поваров. На самом деле, зачастую мне просто не хватает терпения в точности следовать рецепту и я упрощаю его на свой лад. В итоге на столе у нас недопаста, недоравиоли и недоризотто. Кэтти нравится, ну а мне... а мне всегда есть к чему стремиться в этом плане. Серьезно, готовка - чуть ли не единственное в чем я порой оказываюсь не прав и готов признать свою ошибку. Да нет, все же единственное, без чуть ли. Так вот, в плане кулинарии я готов даже выслушать критику. Но только от дорогих мне людей, коих, вы и сами знаете, не так много.
Мы с Кэт усаживаемся за стол и приступаем к еде. Я с чересчур заинтересованным видом разрезаю мясо и пробую его на вкус.
- Как тебе говядина? Достаточно сочная?
Я увлеченно проглатываю первый кусок и приступаю к пасте. Ну вот, как я и думал, макароны несколько переварены. Если б я не отвлекся на эту.... ээээ... Китти? то блюдо могло получиться гораздо лучше. Я несколько разочарованно отламываю ломоть хлеба и уже без особого энтузиазма ковыряю вилкой в тарелке. Какое же это неприятное чувство. Знать, что ты мог бы лучше, но не сделал. Знать, что ты не лучший на данном поприще. Не знаю, что может быть более неприятным, чем пошатнувшаяся самооценка. Ей Богу, я бы и вовсе забросил готовку, чтоб только не испытывать больше ничего подобного. Но, увы, моя жена не очень-то любит проводить свой досуг у плиты, да и меню у нее не шибко разнообразное.
Вам, наверняка, интересно, как это я могу рассуждать о еде в то время, как жена все еще поглощена темой моего якобы отцовства. О, да я и не жду, что вы, кто-нибудь из вас поймет меня. Мне это, к слову, и не нужно вовсе.
- Кэт, я не собираюсь обсуждать эту мадам во время ужина,- спокойно произношу я, когда жена наконец умолкает,- Да и во время завтрака. И когда-либо еще.
Я вновь перевожу взгляд на кусочек мяса, нанизанный на свою вилку и резко меняю тему разговора:
- Мне кажется или мясо все же суховато вышло?
Вижу, как меняется выражение лица Кэт. Хорошо, хорошо. Я не ставил перед собой цели разозлить тебя, Кэтти.
- Ты, наверное, не знаешь о том случае,- вновь перевожу я тему разговора,- Хотя... нет, точно не знаешь. Я не рассказывал о нём. Меня уже пытались вот так вот развести. Все в том же Сан-Франциско. Мы с тобой уже встречались, но я, как ты выразилась, все еще вел свой далеко не праведный образ жизни. И появилась девушка. Точно так же, как и эта Китти. Словно снег на голову свалилась в мой трейлер. Начала требовать алиментов, угрожала судом, тыкала мне в нос бумажки. Типичная обделенная мозгом бабенция, считавшая что парень, с коим ей довелось однажды перепихнуться, так же туп, как и она. И что парень этот испугается одного слова "ребенок" и отдаст ей все, что она требует, лишь бы не подавала в суд. Но не на того напала девочка. Впору удивиться, до чего доходит человеческая наглость. Мало того, что все ее бумажки были липовыми, так еще и ребенок тот родился задолго до того, как наши с ней пути пересеклись в одном из клубов Сан-Франциско, где она плясала у шеста. Так что, Кэт. Я не собираюсь тратить свое время на размусоливание этой темы об очередной безмозглой идиотке, которая, будь у нее хоть капля мозгов, привезла бы своего ребенка на остров для проведения теста на отцовство. Ибо меня, ты же знаешь, с острова не выпустят. Будь там хоть целая футбольная команда из якобы моих детей на материке.
Я заканчиваю со своим ужином и поднимаюсь из-за стола, чтобы заварить кофе. Нет, ну я просто не понимаю, какого черта всем этим людям от меня надо?! Какого черта все эти бабы считают один ничего, совершенно ничего не значащий перепихон чуть ли не руководством к действию?! Говорят, что я кабель. Такой херовый "папаша", безответственный и вообще безнравственный человек. Но блять, чем вы то лучше меня, дамочки? Уж поверьте, я никогда и никого не затаскивал в постель насильно. И с самой первой минуты давал понять каждой шлюшке, что мы с ней на одну ночь, ничего более не будет и быть не может. Я никому не пускал пыль в глаза. Никого не одаривал комплиментами. Не обещал золотые горы. Зачастую вы сами вешались на меня и спешили поскорее раздвинуть ноги, заранее зная, что есть возможность залета. Так кто из нас безответственный? Парень, что спустил и пошел себе дальше своей дорогой или тупорылая баба, трахающаяся направо и налево, при этом ни капли не задумываясь о контрацепции? Разбирайтесь-ка со своим дерьмом сами, дамы.
- В какой магазин ты хотела съездить?- как ни в чем не бывало, продолжаю я,- Может тогда где-нибудь в городе выпьем кофе? А то у нас не осталось ничего сладкого.

Когда я говорил, что не собираюсь больше обсуждать тему Китти и ее ребенка, я действительно имел ввиду, что не буду обсуждать Китти и ее ребенка. И не обсуждаю. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще на этой неделе. Этот инцидент задержался в моей памяти не более, чем на 20 минут и, наверняка, я бы не вернулся к нему вновь, если не одно "но". Эта Китти, кем бы там она ни была, оказалась до жути приставучей стервой. Видимо, жажда денег оказалась так сильна, что своей единственной извилиной она все же докумекала до того, чтоб нанять адвоката, который этой цыпе подсказал, что нужно сделать, чтоб эти деньги-таки из меня все же высосать. Она улетела в Сан-Франциско, но через пару дней уже вернулась. На этот раз не одна, а со своим отпрыском, что кардинально меняло мое текущее положение. Но ладно бы дите, ладно бы тот факт, что я каким-то образом мог оказаться его отцом. Выплатил бы причитающееся с меня и благополучно забыл о произошедшем. Тем более, что Китти явно не горела желанием оставаться в Хоплесс, а меня с острова, ясное дело, никто не выпустит, так что увидеть ребенка хотя бы еще раз мне вряд ли светило. Но. Вся эта ситуация, словно нить, потянула за собой целый клубок. Клубок лжи, фальшивых документов и много чего еще, что грозило мне проблемами куда большими, чем внебрачный ребенок. Собственно, узнал я обо всем этом от своего босса, что вчера вызвал меня на беседу к себе в кабинет по окончании рабочего дня.
- Заходи, не стой у порога, Абрамс, садись,- выглядел он несколько странным, по большей мере обескураженным,- Ты, наверное, удивлен, что я вызвал тебя к себе?
- Раз вызвали, значит на то есть свои причины, верно?- беспристрастно глядел я на начальника тюрьмы, пожилого, лысоватого человека, которого мы видели от силы пару раз за все время работы здесь.
- Верно. Причины есть и, если быть откровенным, не самые приятные. Для тебя.
Я напрягся. Конечно, в этот момент у меня сразу мелькнула мысль за Китти. Ибо ничего другого за последний месяц, что могло быть для меня хоть сколько-нибудь неприятным, не происходило.
- Сегодня утром мне позвонили из департамента полиции. Имя Китти Ле Рой тебе о чем-нибудь говорит? Эта девушка намеревается подавать в суд на тебя за невыплату алиментов ее сыну. В связи с этим тебе придется пройти тест на отцовство, когда будут улажены проблемы с бумагами, коих по идее не должно было возникнуть. Но они возникли. Причем там, где никто не ожидал. Всего лишь проверка документов. И детектив выяснил, что никакого Демиана Абрамса в городе Беркли, штат Калифорния 26 марта 1979 года рождено не было. Зато семью годами позже был. Проживал по тому же адресу, что указан в твоих документах, учился в том же университете, на той же специальности. Ныне проживает и здравствует в городе Сан-Франциско. Совпадает все, все ваши данные. Разница лишь в годах. Что дает полиции полное основание считать тебя, Абрамс, мошенником...
И вся комичность ситуации в том, что мне собираются выдвинуть обвинение в том, что я на самом-то деле не я и, не являясь самим собой, подделал на себя же документы. И было бы это очень смешно, если б не было так грустно. Начальник поставил меня в известность, потребовал объяснений, но я, не будь дураком, беседовать с ним на эту тему отказался. В конце концов, он не детектив и допрашивать меня права не имеет. Однако расслабляться рано. Если полиция успела поставить в известность моего шефа, то вот-вот примется за меня самого. И то, что этого не произошло вчера не значит, что не произойдет сегодня или завтра.
Я думал обо всей этой ситуации накануне, лежа в постели с женой и сверля взглядом потолок. В какой-то мере это и правда забавно. Забавно, что где-то за океаном по Сан-Франциско брожу я 24-летний. Брожу и даже не догадываюсь о том, что в одном времени со мной существую я 31-летний. Это не правильно, верно? Это противоречит всем законам природы. Прошлому место в прошлом, а будущему - в будущем. Они не могут сосуществовать бок о бок друг с другом. А если такое вдруг происходит... то влечет за собой определенные последствия.
Утро мое наступает неожиданно. Я слышу крик Кэти с кухни и тут же подскакиваю на ноги. Всего лишь ложная тревога. Жена решила перекусить и никак не могла найти на кухне чернослив.
- Завтра я куплю тебе целую коробку,- уверяю ее я, потягиваясь, и наблюдая, как жена уминает конфеты. Всегда бы такой аппетит. Ей Богу, я готов простить ей даже если она будет будить меня каждый день ни свет ни заря, только бы Кэт нормально питалась. Завтрак, второй завтрак, обед, ужин. И перекусы между делом. На фигуре не отразится, а на моем душевном равновесии еще как.
Жена разбирается со всей находящейся в зоне видимости едой и уходит обратно в кровать. Я же достаю из кармана куртки пачку сигарет и отправляюсь на балкон покурить. Затягиваюсь и наблюдаю за стремительно растущим на горизонте солнцем, знаменующем начало нового дня. Ума не дам, что делать с этой ситуацией. Наверное, потому, что подобного и предположить не мог. Бежать? Некуда. Да и не хочу я этого. Через каких-то пару месяцев у нас с Кэт появится малыш. Нам сейчас никак не нужны новые проблемы.
В размышлениях над этой ситуацией я провожу большую половину утра, а когда просыпается Кэт, приходится делать вид, что все в порядке. Что мне, нам ничего не угрожает. Я не решаюсь рассказать ей о вчерашнем разговоре с начальником. По крайней мере, пока. Пока я не нашел выход. Пока не продумал пути к отступлению. Что я отвечу ей, если она спросит у меня "и что же нам теперь делать?" Нет уж, у Демиана Абрамса всегда есть ответы. А если их еще нет, он предпочитает говорить на другие темы. Например, на тему рисунков на животе.
- Кэт, я же не смогу такое изобразить,- я чешу затылок, разглядывая витиеватый узор на бумаге, что Кэт предложила изобразить на ее теле,- Я не художник.
Но, тем не менее, беру кисточку в руки и окунаю ее в краску. Это могло бы быть очень красиво, умей я хоть немного рисовать. Но увы. Спустя час на животе Кэт красуется жалкая карикатура предложенного ею рисунка, а мы с ног до головы измазаны в краске, из-за того, что жена постоянно дергалась.
- Что же нам теперь со всей этой красотой делать?- обхватив девушку за талию, прижимаю ее к себе,- Может примем ванную вместе?
Я целую ее шею, недвусмысленно улыбаясь. Да-да, я помню, что моя жена беременна. Но это же не означает, что мы должны лишить себя абсолютно всех удовольствий?
- Я включу воду,- целую Кэтти в нос и разворачиваюсь в сторону ванны, но не успеваю сделать и шага, как раздается звонок в дверь. Я замираю на месте, чувствуя, как внутри все напрягается. Конечно, может это Винчестер или... эта тупоголовая курица решила еще раз попытать удачу на поприще выбивания из меня денег, но что-то мне подсказывает, что ни первый, ни вторая сейчас не стоят за дверью нашей квартиры.
- Кэт, не открывай,- говорю я жене, беря ее за руку,- Я объясню тебе позже. Давай просто посидим здесь, пока они не уйдут. 
Я опускаюсь на диван и ловлю на себе взгляд Кэт, полный непонимания. "Позже",- повторяю я и замолкаю.
Черт побери. Вот уж не думал, что они припрутся ко мне в квартиру средь бела дня. Все бы ничего. Я совершенно не боюсь полиции и их обвинений. Я просто не хочу попусту беспокоить жену, понимаете? Она на седьмом месяце. Ей никак нельзя волноваться сейчас.
Звонок в дверь повторяется. И третий раз. И четвертый. Потом они и вовсе начинают молотить по двери кулаками. До моего слуха доносится мужской бас: "Абрамс, открывай, мы знаем, что ты внутри."
- Блять,- раздраженно бросаю я, вскакивая на ноги. Какого черта эти уроды себе позволяют?! Мало того, что заявились в мой дом, так теперь еще и пугают жену! Теперь у меня нет другого выбора, кроме как впустить их, но прежде я поворачиваюсь к жене.
- Кэт, слушай меня внимательно. У меня возникли проблемы с моим паспортом... и остальными документами. В полиции пробили их и заметили несоответствие дат. Мало того, они обнаружили другого Демиана, 24 лет, проживающего сейчас в Сан-Франциско. Они считают, что я мошенник,- я вижу, как округляются глаза жены, но прежде, чем она что-то ответит, продолжаю,- Не волнуйся. Я найду выход из этой ситуации. Все будет хорошо.
Я еще раз сжимаю ее руку и делаю шаг по направлению к входной двери.

Она издевается надо мной? Или и правда решила, что я назову свою дочь в честь непутевой мамаши?! Нет, конечно, я ничего не имею против выбранного тобою имени, Кэт. Если б не одна из его обладательниц. Моя мать. Женщина, променявшая ребенка на бутылку водки. И, знаете, что меня больше всего бесит? То, что она, она и отец, справились со всем этим дерьмом. Они вылечились от алкогольной зависимости, привели наш старый дом в порядок. Стали приличными людьми. Уважаемыми. И она родила. Снова. Девочку. Девочку, которая и понятия не имеет о том, кем ее родители были несколько лет назад. Понятия не имеет, что у нее есть брат, семнадцатью годами старше, и могла бы быть старшая сестра. Они начали совершенно новую жизнь. Но без меня. Они распрощались с прошлым и со всеми, кто принадлежал этому прошлому. Такие положительные мистер и миссис Абрамс. Дарят любовь и опеку избалованной девчонке, совершенно не ценящей их. А я… никак не могу понять. Чем я блять это заслужил?..
Назвать мою дочь Абигейл. Не знаю, могла ли Кэт придумать что-либо более унизительное. Оказывается, могла бы.
- По поводу крестного. Я предложила Крису быть крестным отцом нашей малышки.
Я молчу. Все настроение как рукой сняло. Спасибо, Кэт, что спустила меня с небес на землю. По правде говоря, известие о том, что она хочет видеть крестным отцом нашей дочери Винчестера, удивило меня не так сильно, как выбор имени. Зная о любви моей жены к этому контуженному, я предполагал, что она может выкинуть нечто подобное. И все же в сумме обе эти новости сильно ударили как по моему настроению, так и по желанию вообще что-либо говорить Кэт.
- Ложись спать, - отрезаю я, поднимаясь на ноги, - Поговорим завтра. Я переночую дома.
Я решительно направляюсь к выходу из палаты, не слушая, что там говорит Кэт. Вы можете обвинить меня в грубости, но иначе поступить сейчас я просто не мог. Я решил уйти, потому что не мог обманывать ее и себя, не мог сдерживать ту злость, что закипела в душе, и не хотел, чтобы хоть капля этой злости вылилась на Кэт. Потому как что бы она сейчас не сделала, я все равно простил бы ей это. Может не сразу, но как только первая волна гнева поуляжется.
Несколько дней Кэт провела в больнице. Несколько дней малышка, которую я демонстративно называл Элли, именем, пришедшем мне во сне, находилась под наблюдением врачей. Нам несказанно повезло. Девочка родилась довольно крепкой для своих семи месяцев. Никаких отклонений в развитии врачи не обнаружили, поэтому и держать Кэт с ребенком в больнице долго не стали. На шестой день, в последний день марта, была назначена выписка, и я с большущей охапкой разноцветных тюльпанов ждал ее в фойе больницы. Настроение мое было… не многим лучше того дня, когда я ушел из палаты Кэт, толком не попрощавшись. Нет, конечно, я уже мог держать себя в руках и не бояться за то, что каким-нибудь неосторожным словом раню свою жену, но, тем не менее, все было не так, как должно было быть. И это настроение передавалось окружающим. Угрюмый папаша с букетом цветов приковывал к себе подозрительные взгляды. Проходящие мимо люди обращали внимание на яркие тюльпаны, улыбались во весь рот, переводили взгляд на меня и… улыбка сползала с их лиц, а на ее место приходило непонимание, подозрение, укор. И мне плевать, конечно, было на всех этих людей, и, когда на горизонте появилась Кэт, я надеялся на другую реакцию, ведь она, как никто другой, знает меня и отчетливо понимает, почему в данный момент я не свечусь от счастья. Но реакция жены оказалась до боли похожа на реакцию мимо проходящих, и это заставило меня нахмуриться еще сильнее.
- Хорошо, что вы наконец-то возвращаетесь домой, - произнес я, вручая Кэт букет и забирая у нее розовый сверток. Получив в руки малышку, я на минуту смягчился и даже позволил себе улыбнуться, - Привет, Элли. Как ты сегодня, маленькая моя?
Мы вышли на улицу и направились к припаркованному неподалеку автомобилю Кэт. Когда я усадил жену на заднее сиденье и передал ей дочь, мой взгляд снова стал серьезным, а с губ исчез всякий намек на улыбку.
- Ты правда думаешь устроить эту вечеринку сегодня? – не глядя на Кэт, задал вопрос я, усаживаясь за руль, - Успеем все подготовить?
Жена что-то отвечала в тот момент, когда я доставал телефон и набирал номер Алекс, которую собирался прямо сейчас поставить в известность о том, что она будет крестной Элль. Кэтти я сообщил об этом своем решении накануне выписки, когда у нее и созрело желание устроить вечеринку, дабы будущие крестные познакомились друг с другом. Честно говоря, вечеринка прошла бы ничуть не хуже, если б нас избавил от своего присутствия мистер Ко-ко. Но Кэт была непреклонна. Собственно, ради него-то весь сыр-бор и затевался. Явно же не ради Алекс, которую жена и в глаза не видела.
- И все же я считаю, что такая толпень народа не пойдет на пользу малышке. Может дашь отбой Винчестеру? – не оставлял я попытки избавить нас от встречи с Петухом, - Окей, как хочешь. Если что, продукты на его долю я не покупал. Проголодается, слиняет домой пораньше.