- Домой меня всё равно не пустили, да и куда я пойду, когда тут с тобой незнамо что творится? Как на месте усидела, пока тебя оперировали, удивляюсь….
За какие-то часы они стали друг для друга даже не просто друзьями и вот так вот  взять, развернуться и уйти? Как будто ничего не было? Как будто это не он, а чужой дядя с соседней деревни вытаскивал их из этого ужаса? Написать: «Спасибо. Но я хочу забыть обо всем»? Да это просто…. по-свински. «Извини, но до свидания. Тебе это всё приснилось», так что ли? Хотя есть такие. И их не единицы. Их сотни. Даже тысячи. Которые вместо того, что бы быть благодарным за свою жизнь, лишь говорят: «Выздоравливай. Пока». И ищи их, все равно, что ветер в поле. А впрочем, зачем? Пусть идут себе с миром. Скатертью дорожка.
- … Но ведь по таким параметрам найти человека сложновато будет, правда?
- Весьма. Да и я про тебя знаю не многим больше, - Анна обернулась на скрип двери. Вошёл врач, внимательно-внимательно изучая бумаги.
- А, Кристиан. Ты уже проснулся.
«Он это говорит таким тоном, будто ему пофиг завтра он проснется или послезавтра». Только стоило ему оторваться от замечательных бумажек, таких увлекательных -  интересно у него там история болезни или любовный роман? – как он заметил Аннету, которая, по сути по своей, не делала ничего противозаконного.
- Я думаю, что моё присутствие Крису никак не повредит. Я же его танцевать не заставляю, - но доктор-таки горел желанием оставить девушку с той стороны двери. Он реально думает, что её так легко выставить? Тогда стоит ему посочувствовать. Она ведь только несколько минут назад убедилась, что Крис в порядке. И даже вон говорит, как поет. Жить будет. Однозначно.
Зачем она встала? Ибо стоило ей оторваться от кресла, как врач снова посягнул на неё. Типо – ступайте, ступайте. Нет, надо было выйти. А через пять минут войти, как только за ним закроется дверь. А то так тут ещё и перепалка завязалась. Но доктор, как его там? Керк, кажется. Да, так. Оказался человеком отнюдь не храбрым. А может просто он не хотел развивать тему. Как бы то ни было свалил он быстро, забыв обо всем на свете. Походу, он даже забыл, чего точно хотел-то в палате…. Бумаги оставил, хорошо, что очки не снимал. А то бы и их оставил. И не дай бог, мимо выхода бы попал.
- Его это не касается. Нет, ты слышала это? Гибель двадцати людей его не касается! Не его компетенция! Ей Богу, Аннета, я просто не понимаю, что происходит. Почему все молчат?!
- Тише, ты, тише, - Аннет мягко уложила Криса назад на подушку, - Я так же, как и ты, ничего не понимаю в происходящем. Мы там, значит, пытаемся свои головы спасти, а потом выясняется, что тут многие ни слухом, ни духом. У меня такое нехорошее чувство, будто это всё сделано под прикрытием какой-то важной шишки. Иначе бы, зачем убивать всех свидетелей? Всё ведь под видом – мы пришли грабить. А получилось? Почему тогда полиция не нарисовалась ни во время, ни после? Ой, будто бы они не знают, что мы в больнице, не смешите меня, – по её тону не было заметно ни волнения, ничего, а вот по раскрасневшимся щекам – видно и очень даже заметно, - думают, что все всё уже забыли? У тебя неожиданно память отшибло и у меня так чисто за компанию? Конечно, обычно, когда руки оперируют, мозг задевают… как же…
Вопросы, вопросы. И почему всё так? Кто это всё покрывает? Кто делает вид, что всё в порядке? Что ничего, совсем ничего не произошло? Ладно врач, он всего лишь врач. И если ему – кто знает? – велели молчать, он и молчит.
А полиция? Как ей после этого доверять? Она ведь на то и полиция, чтобы жизнь защищать. На деле же? где она, эта самая полиция? От неё как раз, ни слуху, ни духу. И только удача, наверное, помогла им выжить. Да скорость мышления Криса. Ну и скорость его ног хдд
Она замолчала. Жарко аж стало. Нет, что вы, она совсем не импульсивный человек. Хотя, наверное, всё-таки импульсивный. Разве что выражает всё тихо, не повышая голоса, что сейчас им на руку. Подними они в палате шум – её бы однозначно выставили. Как он там сказал «сейчас ему нужен покой»? А так даже сказать им нечего. В палате то ведь тишина…. Подумаешь, что немного тут воздух потрескивает. Но это ведь ничего, правда? Сейчас они дружно выдохнут, улыбнуться. И ещё немного подождут доблестного детектива, коему совсем бы не мешало – таки нарисоваться на пороге палаты не позднее, чем через часик-полтора.
- Кто тут ещё покой нарушает… кому ещё из нас лучше быть за пределами палаты,  - пробормотала девушка.
- Так торопился слинять от тебя, что бумаги забыл, - Аннет кивнула на папки, мирно лежащие на кровати, - сейчас он обнаружит, что их нет, прошмыгнет сюда, хотя сомневаюсь, что останется не замеченным, как бы ему это ни хотелось, схватит их, не пророня ни слова, и ещё до завтра не появится, - как словом, так и делом.
Доктор Керк, пытаясь сделать вид посолиднее, да и типо «я вас совсем-совсем не слышу», вошел в дверь. И – как он хотел это изобразить? – попытался, не делая лишних телодвижений, собрать в кучу бумаги. Ну, будем считать, что ему это даже удалось.
- Раз, и ушел. Ну, у правоохранительных органов ещё есть немного времени. Будем считать, что они пока не знают, что ты проснулся. А поговорить хотят с обоими сразу. Ты как? Свободно дышишь или ещё не очень как-то? «Если они всё же надеются, что мы как-то забудем, всё само собой уляжется, то… они глубоко ошибаются. И лучше бы этому разнесчастному детективу уже придти….»

Утро окончательно берет своё. Солнечные лучи всё сильнее и сильнее пробиваются сквозь зашторенное окно палаты. Больница просыпается, а кто-то уже с час бодрствует, кто-то же вообще не ложился. Нарисовалась медсестра. Что-то щебечет, что, честно говоря, Аннета пропускает мимо ушей. И что за мода такая, не слушать? С детства приобрела таковую. Нет, что вы, даже на собеседника смотрит проникновенно, а не слушает. Отлично помогало, когда читали нотации по поводу того, что следует делать, а что не следует. А медсестра так просто попала под раздел: ну не до вас сейчас. Слишком многое крутилось в голове, слишком много вопросов, на которые нет ответа, слишком много переживаний. Единственное что аки долетело до неё, единственное, что она услышала и не преминула прокомментировать про себя:
- Доктор Керк не против, чтобы вы остались в палате доктора Винчестера до обеда, мисс Айвори. Потом он еще раз осмотрит Вас и, если сочтет Ваше состояние стабильным, то уже к вечеру Вы сможете вернуться домой. «Очень любезно с его стороны позволить мне посидеть с Крисом. Аж до целого обеда. Чегой-то он так расщедрился? ещё час назад пытался меня за дверь выставить.… А вот про моё состояние я и без него все прекрасно знаю. Я могла и на эту ночь не задерживаться в этих стенах. И да, осталась я тут не потому, что он так захотел, а потому, что не могла я бросить Криса. И пусть только заикнется о моём пребывании здесь». В таких ситуациях, плевать она хотела на чье бы то ни было мнение. Сейчас вот особенно на мнение доктора…. Всего лишь за вчерашний вечер у них образовалось проблем – до пенсии разгребаться хватит. Что говорить, даже не проблем.… А одна большая проблема…. Ладно там здоровье - поправят, но вот только кто бы заставил их всё это забыть. Воспринимать через пять, десять, двадцать лет просто как страшный сон. Как один из слишком реалистичных кошмаров. Кто скажет им, что все эти люди, что когда-то ходили вместе с ними по одной земле, дышали с ними одним воздухом, всего лишь иллюзия сна. Что все это – больная фантазия не менее больного мозга. Нет такого ни человека, ни существа, что сделал бы это… Разве что стереть им память… А без памяти – что ж за жизнь? Ну и как назло, выветриться все на чисто – а этот день, эти часы, проведенные там, среди убийства, боли и страхе – врастут, что ничем их не достанешь оттуда. Останется лишь прикрыть их темной тканью и никогда её, эту ткань, не трогать. Но ведь в чем вся соль… даже будучи хоть под слоем бетона, эти воспоминания будут приходить на ум. И если днем их можно отпугнуть, то ночью человек беззащитен как никогда… да бог с ними с этими воспоминаниями, для начала хотелось бы быть уверенным в своей безопасности. В безопасности этих двух человек, кои стали оплотом и символом надежды…. Быть уверенной в том, что ни завтра, ни послезавтра они не натолкнуться на этих преступников и не останутся лишь в воспоминаниях.
Вот пока она Крису ничем не помешала. И вообще в больницах скучно. Сидишь один, как сыч. Твое время скрашивают медсестры да врачи, которым только и надо, чтобы ты ел, да поправлялся поскорее. А то и без тебя тут больных хватает. А то, что больным элементарно, кроме есть и спать, поговорить не с кем, это как то.. подумаешь. Не на то она больница, чтобы вам весело было. А Крис не настолько больной товарищ, чтобы спать сутками. Ха, милые мои, он вам ещё покажет все прелести обладания пациентом медиком. И придется вам быть приторно вежливыми, только, пожалуйста, не переусердствуйте. Судя по всему, взрывоопасность повышенная…. Аккуратно, милые, аккуратно. Ну вы знаете, да? Лишний раз предупреждать не стоит.
Оказалось они очень даже голодные. Хотя вроде бы и есть особо не хотелось. А оказалось, организм был иного мнения. Он, наконец-то, очнулся после стресса и теперь уверено просил накормить его иначе будет хуже. Чтобы хоть чем-то отвлечь этого слишком воспитанного, чтобы топать ногами и кидаться тяжелыми предметами от дум, Аннет плела ему бог весть о чем.… Да и если посудить – что толку, что они оба будут тут распаляться? Детектив от этого не придет, вопросы не задаст, обстоятельно обо всем не расскажет. Нет. Разве что убьют кучу нервных клеток, кои не восстанавливаются, да раздергают себя. Того гляди, бунт на корабле поднимут не сходя с места…
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не затрагивать ни тему о случившемся, ни тему о сегодня. Так что завтрак прошел очень даже мирно. Вопросы, ответы. Ничего не значащие предложения, отнюдь не тяжелые слова. С одной стороны – они знакомы меньше суток, они два человека, которые по воле судьбы оказались связаны, а с другой – они знакомы – век, и связаны они теперь так плотно, что трудно себе представить этот клубок, конца у которого нет. Начало есть, спрятанное глубоко в нутри, а конца нет. И про них фраза: «Они те, кто выжил».
Время разговоров ни о чем, истекло. В светлом помещении больницы появился детектив, который с порога начал вещать, прям как радио. Не успели включить – запело. Запело не двусмысленной фразой: «не могли бы вы заткнуться». От такого аж как то нехорошо стало. Только одно его неосторожно сказанное  словосочетание «нелицеприятный инцидент» просто выбесило. До белого каления. Как можно сказать об убийстве двадцати человек, среди которых дети, «нелицеприятный инцидент»?! Как язык то поворачивается! Нас не коснулось, а мы и рады? И удержать себя в руках, чтобы не брякнуть ничего нелицеприятного,  удавалось лишь благодаря великой выдержке. Не дай бог случайно раскрыть рот…. Забить на это «радио» она не могла, отвлечь себя от него тоже. Даже брови Криса, в своем поднятии достигшие максимальной точки, не смогли пустить её пыл в другую сторону.
- А… - дабы не съязвить и не нагрубить, пришлось прикусить язык и вновь перевести свой взгляд на Криса.
- мы думаем, что нам удастся уложиться в кратчайшие сроки и к концу недели, все забудут об этом происшествии.
«Ваше спасение, если вы действительно разберетесь за неделю. И не мечтайте, что кто-то вам что-то простит. Оставит в глубинах души». И с каждым сказанным словом удивление растет и растет…. Прям, как на дрожжах.