Сегодня она была черной кошкой - мягким, пушистым созданием с огромными глазами цвета янтаря и мило приплюснутым носом. Кошкой, как две капли воды похожей на ту, что имела доступ в дом одного из тех, кто разрушил ее, Моны, жизнь.
Вот уже около полугода женщина выслеживала своего врага, потихоньку узнавая все новые подробности его существования. Дорогу к его дому она выучила досконально, но до этого момента еще никогда не решалась подойти ближе, чем на десяток метров. Сначала мешал банальный страх, значительно превышающий ненависть только что народившегося животного. Когда же Мона пообвыклась со своим меняющимся телом, кое-как научилась пользоваться новыми способностями, гнев уже успел остыть - перейти из состояния готовой взорваться в любое мгновение бомбы к тихо, но уверенно тикающему секундомеру.
00:05, 00:04, 00:03, 00:02, 00:01...
Он был один.
Сердце маленького животного и без того всегда бьется куда чаще, чем человеческое, а теперешняя нервозность усиливала этот эффект многократно. Мона была на пределе нервного срыва, готовая уже повернуть обратно, в свою тихую, лишенную опасностей пещерку, и только упрямство заставляло ее продолжать перебирать лапами в направлении приоткрытого окна.
Занавеска чуть шелохнулась, впуская незваную гостью. Шаг, второй. Мона нервно облизнула черный нос и, поведя ушками, спрыгнула с подоконника.
Было так странно находиться среди самых обычных предметов, мебели, но намного превышающих ее саму. Под открытым небом эта разница не казалась такой... пугающей. Она почувствовала себя как, наверно, Алиса в Стране Чудес, маленькой, растерянной и совершенно беззащитной. Детская сказка вдруг перестала быть захватывающей.
В соседней комнате послышались шаги и Мона тут же метнулась за ближайшее укрытие, оказавшееся гигантским креслом. Только когда шаги стихли, она решилась высунуть нос и... двинуться, наконец, навстречу единственному человеку, которого ужасно хотела больше никогда в жизни не видеть.

- Пришла, наконец-то? - застыла, застигнутая врасплох, раздавленная  и не понимающая, как реагировать на поймавшего ее на месте преступления врага. Все, на что надеялась, что так долго планировала, было разрушено за одно мгновение. Он знал!!! - но прежде чем Мона успела что-либо предпринять, мужчина продолжил все тем же спокойным тоном говорить о... еде.
Огромных, просто титанических усилий стоило Моне вытерпеть следующие пятнадцать минут, будучи таскаемой по всему дому Гэбриэлом Линкольном.
Кошка едва-едва удерживалась от того, чтобы не шипеть каждый раз, когда он тянул к ней свои большие руки, угрожающе сжимающие ее напрягшееся тельце. Возможно, когда-то в будущем она будет смеяться, вспоминая, как отчаянно пыталась изобразить повадки пушистых комочков, по человеческим понятиям демонстрирующие хорошее расположение духа. Мона прекрасно осознавала, как легко человек может сейчас свернуть ей шею, если только заподозрит, и сама была готова ринуться в бой в любой момент. Но он медлил, все так же заботливая поглаживая кошку меж нежных ушей.
Высоко поднятый, но расслабленный хвост, торчащие ушки а-ля "улыбаемся и машем"... а между тем когти будто сами просились впиться в такую вожделенную плоть. Рвать, раздирать, потрошить...
Где-то между рассуждениями о трудностях жизни домашних питомцев и маниакальным злорадством чувствующего власть над чьей-то жизнью злодея Мона успела оглядеться по сторонам.
Не таким она представляла себе логово врага. И его самого помнила другим - уж точно не парнем в затертых джинсах и с сердечками на майке, не парня, попивающего пиво и гладящего кошек. Мур казалось, что ее подставили или накололи.
- Ты чего это? Убегала от кого-то? Или за кем-то? На кого охотилась, м? Рассказывай. - дыхнув алкогольными парами прямо в чувствительный нос обратился к ней враг.
- Да он издевается надо мной! - почувствовав себя вконец одураченной, Мона потеряла контроль и, зашипев, ринулась вперед, метя когтями прямо в нагло ухмыляющуюся физиономию. Книга, заламывая крылья-страницы, сбитой птицей упала на пол, следом отправилась не до конца опорожненная бутылка. А кошка видела перед собой долгожданную цель.