Вверх страницы
Вниз страницы

HOPELESS

Погода/время в игре:
01.06.2011 - 30.06.2011
+29°...+36°C; Температура воды +25°...+28°C; без осадков, преимущественно ясно.


Последние новости:
29.07.2013
Уважаемые игроки, как уже сообщалось ранее на форуме ведутся некоторые работы по организации тем. Спешим сообщить, что мы уже обновили шаблон ЛЗ. Он является окончательным. Каждому игроку необходимо перезаполнить свои ЛЗ. Просим извинения за неудобства. А так же напоминаем о том, что темы с отношениями и фотоальбомы теперь соединены в досье. Свои старые темы вы сможете найти в архиве. Спасибо за понимание.

Поддержать форум на Forum-top.ru Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP

гостеваяправиласюжет
от "A" до "Z"внешности
способностиакцииFAQЛЗ
вестникзакрыть/удалить тему
жалобы и предложений
путеводитель

ADMINISTRATION

ChrisKathyArthur
VirginiaJoshuaValerie

Maroon 5 - Back at your door





Дизайн выполнен kusachaya специально для https://hopeless.rolevaya.ru/

The Flight To Nowhere

Объявление


Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » The Flight To Nowhere » Завершенные эпизоды » Сначала казнь! Потом приговор!


Сначала казнь! Потом приговор!

Сообщений 1 страница 16 из 16

1

Оранжевое небо, оранжевое море,
Оранжевая зелень, оранжевый верблюд,
Оранжевые мамы оранжевым ребятам
Оранжевые песни оранжево поют!".

http://baurum.ru/forum/img/derev-dom10.jpg

Дата, место
Дом Луиджи и Фанни. Позже центральное что нибудь. Весна, март.

Участники:
Лулу - Полностью обнажён

Фання - Такая милаха, затискал бы ^^

Сюжет:
"весна пусть...все цветет и ему пора" (с)

Примечание:
Детям, беременным и слабонервным просьба не смотреть!)))

Отредактировано Luigi Vampa (28th Dec 2012 00:46:16)

+2

2

Вертись, вертись, мое колесо,
Тянись, тянись, шерстяная нить.
Отдавай, мой гость, мне мое кольцо,
А не хочешь если - совсем возьми.

Мельница

Леность…дом окутывает леность…дом вторит собственному хозяину и спит, а ты не можешь, не в состоянии провести весь день в таком вот полусонном полувялом состоянии, ходишь по дому, на руках ходишь, у каждого своя зарядка. Мышцы напрягаешь, всякий раз, когда касаешься ногами ковра, все в напряжении, только бы не задуматься, не забыться – не решить случайно, что все это глупое…ненужное…бродишь, не поднимаясь на чердак, не опускаясь в подвал, не заходя в выделенное тебе для жизни помещение. Ты в нем всего один единственный раз в жизни засыпала и повторять этот опыт отчего-то совсем не хочется. На выдохе, касаясь пола, прижимаешь подбородок к груди, еще немного и голова начнет кружиться. Еще бы, кровь к вискам приливает. Лежишь на полу, разглядывая потолок, однотонный, как и весь этот дом он такой сдержанный что ли в противовес своему обладателю. Смеешься, беззвучно, интересно почему привыкшие к излишествам прячутся за такими вот строгими “рамками”, сознательно ограничивают что ли… неужели ему действительно все это не просто нравится но подходи? Лаконичность для человека, не привыкшего себя ни в чем ограничивать… Нет, здесь ответов не найти и пожалуй, именно поэтому ты до сих пор не сорвалась с точки, не оказалась где-то еще. Дремота по всему дому словно туманом расползается. Закрываешь глаза, себя разглядывая вот так вот в полудреме, по памяти…да…можно подумать ты сейчас хоть чем-то на саму себя похожа. Ничего яркого крикливого ни о чем вообще, и как ты до этого докатилась? Улыбаешься, а с другой стороны…если на все посмотреть с совершенно другой стороны – какая есть такой и будешь, хоть в робу оденьте…главное чтобы сутану напяливать никому не вздумалось… хотя…и это было – красиво кстати было. Сутана на вольтижере, он ловил, а ты как обычно, как всегда на поддержках. Красиво, не вернуться, и торопишься открыть глаза, поднимаешься с места, слоняясь по дому в поисках чего-нибудь достаточно веского для того чтобы больше не путаться, чтобы занять себя…пока не придумаешь на что желаешь остаток дня израсходовать. Когда ты в первый раз проходишь мимо этой двери, словно специально не замечаешь ее, не обращаешь внимания…второй – замираешь, но все-таки проходишь мимо не позволяя себе лезть…и…конечно это все лишь распаляет собственный интерес. В третий ты уже не отказываешь себе – Луиджи спит, а ты все равно не намерена ничего портить. Он был не против, всегда был не против…только если не работал – с кем-то, а это же не та ситуация? Ну, правда ведь, на корню не та…
Робко дверь толкнешь и она поддастся даже этому почти что невесомому касанию – покорится… Заглядываешь, из-за угла сначала, а вдруг тут все-таки спит особо выделившаяся особа, которую и второй раз написать не грех? Но нет…помещение пусто, шторы раздвинуты, свет падает внутрь и так и хочется добавить – сказка, но это ложь…тебе напоминает комнату пряхи. Никто кроме нее самой всей прелести осознать просто не способен… Вот такие они – чужие миры. Ходишь, кружишься, не касаясь, ты же вовсе даже и не за этим сюда пришла. И только канистра под столом привлекает твое внимание, на колени опускаешься, для того чтобы коснуться. Дурная привычка, если не знаешь что это – ощути запах…только так и можно, и избавившись от крышечки – вдыхаешь, не скупясь полные легкие набираешь… Растворитель, резкий насыщенные запах. Чихаешь аж и роняешь…вот дурная, разлила… Тряпки, ведро, все здесь, все на месте хранится…да только чем дольше тут находишься тем как-то легче себя чувствуешь. И ответ известен всем, кроме тебя самой – окна надо было открыть… а теперь все испарения уже тебе подарены, твоему сознанию и никому другому…Ну вот, вроде и нет следов…с одной стороны, а с другой…как это без следов? Не раздумываешь, когда тащишь со стола палитру с красками, ни мгновения не тратишь на то чтобы выбрать – первая попавшаяся не толстая не тонкая.. Смеешься, когда идешь по этажам, и когда в комнат Лу проскальзываешь смеешь. И лестницы не нужны главное! Ох, сколько пользы несут ученые изредка… Цветы на потолке, на обоях и тут уж сам Лу может только удивиться твоей скрупулезности…в полной темноте, не подбирая цвета, но практически каждый сантиметр его жилища покрывает незатейливая вязь орнамента. Нет, ну а что вообще? Сколько можно жить в однотонных стенах?! Несколько часов, но они у тебя есть Фанни, ведь он вернулся утром…или нет, кто его теперь вспомнит? В этой вязкости думать немножко сложнее, нежели действовать. Распахиваешь шторы, потому что даже на стекло кладешь этот же самый орнамент…и это единственная ошибка за сегодня. Яркий свет дня достигает Луиджи… а ты можешь только смеяться, не отрываясь от “лепестков”.

Отредактировано Funny May (2nd Jan 2013 14:12:38)

+1

3

Дом, милой, дорогой дом. Родной, свой дом. Тёплая и уютная постель. Кто из нас не мечтал об этом хоть иногда? Знаете, дом эта не просто здание, и не просто твоя крепость, это намного больше, куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Говорят, что бы понять, насколько классным было очередное приключение или путешествие нужно вернуться домой. Домой. Что для нас дом? Дом, это там где нам хорошо, там где нас ждут. Дом, это не здание, настоящий, истинный дом это живое существо. Мы сплетаемся с ним ниточками своей души. Дом кажется тебе холодным, пустым и невыносимым, когда ты исполнен печали, а сердце терзает душевные муки. Дом суетлив и не собран, как и ты, когда бегаешь из комнаты в комнату собираясь в последний миг куда-то и ни как не находя искомое. Дом тёплый, добродушный, родной и всегда ждущий тебя, когда есть кто-то кроме тебя, когда этот кто-то рад тебе и ждёт тебя.…  Нет, нет, бесспорно, дом это живое существо. И от того ты радостен когда возвращаешься домой от того печален когда тебе приходиться продавать его или когда ты переезжаешь. Знаешь, моя дорогая Фанни, я бессовестно давно не чувствовал себя дома. Последний раз это было тогда, когда я был ещё маленький, и моя матушка, гастролировав всегда брала меня с собой. То есть в теории я чувствовал себя дома в каждой съёмной квартире или гостинице. Нет, дом непосредственно живое существо, но душу в него вдыхает не архитектор, вовсе нет, жизнь в дом вдыхает кто-то, кто тебе…. Я сделал паузу, и задумался. Я хотел сказать дорог. Получается, что…ты дорога мне. Нет, нет, я не отказываюсь от подобных слов, и это конечно способно заставить улыбнуться. Но весь фокус в том, что я и сам должно быть не осознавал в полной мере этого. Лишь где-то на подсознательном уровне. И вот теперь понял и на сознательном. Ты дорога мне Фанни Ли Мэй. И тут, на острове, в этой хранилище моего тела и души я чувствую себя дома. Я снова призадумался, как же я чувствовал себя до того, как ты пришла ко мне. А если быть точным случайно появилась в дом. Случайно-неслучайно, я бы даже так сказал. Комфортно, удобно, мне тут нравилось, всё же дом этот красив и интерьер исполнен в любимом моём восточном стиле. Но между тем, я чувствовал себя тут временным хозяином. Знаете, как бывает, когда снимаешь квартиру на пару дней. Ты вроде и хозяин, больше никого нет, но между тем, ты не, то что бы понимаешь, ощущаешь скорее, дом не твой, ты временный. А когда ты залезла в мой дом. И изменилось всё именно тогда, сразу же, мгновенно, в ту же секунды. Я просто тогда этого ещё не понял. Но теперь то я понимаю, осознаю и знаю. Пожалуй, мне стоит склонить свою голову в поклоне, и сказать спасибо. Благодарю тебя, дорогая мне Фанни Ли Мэй.
Сегодня я посвятил себя сну. Забавно звучит. Но знает, как это бывает, когда тебе не лень, но спать хочется. Дремота опускается на тебя, и не важно, чем ты занимался. Пил всю ночь и весь день, танцевал, гулял, развлекался с девочка или работал в своей мастерской. Дремота неожиданно и вдруг накрывает тебя и ты не в силах противиться ей. Да тебе и не особо хочется, ты с радостью отдаёшься ей полностью и до конца. Сладкий сон. Особенно после горячей расслабляющей ванны. И я, раздевшись полностью догола накрывшись лёгким одеялом, предался сну, и сладко, очень сладко уснул… Мне снилось… А без понятия что, что-то снилось. Но я не помню, что это было. Я не всегда запоминаю сны, особенно я не запоминаю сны которые я вижу под действием такого сна. Такого сна, когда ты бы может ещё и сделал что-то, но противиться нет, ни сил, ни желания и ты засыпаешь, будто  тебе вкололи снотворное. Такой себе лёгкий наркотик.  А наркотики это вообще поганая вещь, об этом мне ещё предстоит узнать, но не будем забегать вперёд, вернёмся к настоящему, ну или какое там сегодня число и какой день?
Ото сна меня пробудил свет, яркий дневной свет солнца. Хотя я точно помню, что специально завешивал шторы дабы оно мне не мешало. Ладно, гхр с ним, может быть мне уже пора вставать. Сначала я долго ворочался в кровати, не открывая глаз и вообще не подавая виду миру, мол, Луиджи Вампа проснулся. Чуть позже я лёжа на спине раскинулся широко на кровати, благо кровать была большая, а спал я один, во всяком случае, в этот раз. Ещё чуть погодя я улыбнулся и облизал сухие губы, и только спустя минут должно быть пятнадцать я приоткрыл глаза. В комнате почему-то пахло краской, но я принял это как послевкусия сна, громко зевнув и потянувшись, я скинул одеяло и сел на кровать. Потёр глаза, запах краски не прошёл, а моему виду предстала Фанни в несвойственной ей одежде. Я улыбнулся ей, она была прекрасна и гармонична. Казалось, за столько времени она впервые поняла, что есть гармония, стиль и что есть сочетаемость. Как-то о том, что я голый, я позабыл, а потому, улыбаясь аки сытый кот, я радостно произнёс. – Ты превосходно выглядишь, глядя на тебя, тебя хочется потискать. – И снова улыбнулся аки сытый кот. И только чуть погодя, рассматривая тебя получше я заметил в твоих руках краску и кисть. Сначала я ничего не понял, стал искать глазами мольберт, но вместо этого я нашёл стены, стены и даже окна все они были разрисованы простым, но красивым узором, а точнее цветочками. Моя комната напоминала теперь детскую, причём скорее девчачью. – А ты значит, красками балуешься тут. – Многозначительно и удивлено произнёс я. Конечно, всё это было красиво, и стоило бы даже тебя похвалить, но… Фанни, тьма тебя побери, эта была моя комната. Если так хотелось порисовать, то могла бы сделать это в своей комнате. Но видимо тебя она не прельщала. Я поднялся и подошёл к одной из стен. Думая, что сначала сделать с тобой, похвалить или пожурить. Спальня конечно в эстетическом смысле потеряла связь с домом, хотя и заиграла новыми красками. – И как тебе такое пришло в голову? – Я усмехнулся, продолжая рассматривать стены.

Отредактировано Luigi Vampa (2nd Jan 2013 20:13:45)

+1

4

Мелкий узор или крупный совершенно произвольный, в абсолютно произвольном порядке витиевато беспристрастно распространенный по всей доступной поверхности. Сколько он спал, сколько времени было в твоем распоряжении? Смеешься, не обращая внимания на то что солнц бьет по глазам, не обращая никакого внимания…у тебя есть дело, это очень нужное и интересное дело, по крайней мере на ближайшие часы – самое-самое важное. И не потому что так должно быть, а потому что этого хочешь ты сама…первый раз стащила краски, первый раз отобрала кисть и остается только догадываться, что тебе еще выскажут в связи с таким вот мааааленьким уточнением. Но, пока до этого далеко и можно просто рисовать, выводя незамысловатые узоры, не задумываясь о том, что они куда как уместнее смотрелись бы в детской спальне может…или…или и вовсе нигде, они должны были оставаться в твоей голове, в твоем воображении возможно, а не заполнять окружающее пространство, но…так вышло всего один аромат дал толчок и ты пошла дальше, сделала еще один шаг вперед и начала этот перенос из воображения в реальность. Стены – скучные стены и Фанни никогда не отдавала себе отчета в том, отчего же они так тебе нравились. Они всего лишь стены и никакой индивидуальности в этом минимализме нет. Люди должны вкладываться в какую-то дополнительно маленькую детальку, которая раскроет все…если ее нет, то это всего лишь жилая комната, которая с огромной долей вероятности может принадлежать гостинице на пример, отелю или еще чему-нибудь столь же безликом – принадлежащему одновременно всем и никому. И ты тянешься к доставая до рамы, опускаешь, когда ведешь по стеклу – нету рамок, если сам себе их не возведешь, у тебя их нету и неважно, доберешься ли ты до белоснежной побелки потолка или до стен невнятного такого цвета… Ах да…возможно стоило испортить какое-нибудь совершенно иное помещение, но…засыпаешь ты здесь, не смотря на то что есть “собственная” черт знает когда выделенная комната засыпаешь ты все равно здесь, если конечно в очередной раз не отправляешься восвояси для того чтобы не мозолить глаза, да-да и такое тоже случается…все люди устают, все. И вторя словно воспоминаниям об окружающих, о людях в частности Луиджи все-таки предпочитает проснуться… Морщишься, но не отвлекаешься, старательно выводя свои узоры. Ну подумаешь, пока он там поднимется со своего лежбища у тебя еще есть какие-то минуты, наверняка есть… К тому же ты ведь и на мгновение не допускала возможность того чтобы спрятаться, скрыться и не показываться какое-то время. Нет, пожалуй так будет даже лучше – пусть любуется на процесс, пусть видит как именно его комната начала свое преображение. Улыбаешься, ты видишь собственное отражение в этом стекле, не смотря на солнце, не смотря на то что последнее чем это можно обозвать – зеркало…даже блики в этот раз не так сильно отпугивают. Ты боишься их, всегда боялась и вряд ли хоть когда-нибудь сможешь преодолеть этот абсолютно бесконтрольный страх, но…сейчас, можно сделать глубокий вдох и продолжить свое занятие…если не ты, то никто – это же очевидно?!
А знаешь…в чем самое главное, самое характерное для Мэй? –Что нашла, – да уж в ее чемодане, который до сих пор не разобран и вообще скорее напоминает пакет нежели действительно чемодан, ну в крайнем случае похож на спортивную сумку…так вот в нем невозможно уже давным-давно разобраться при всем желании. Половина потеряна, половина выброшена, а все остальное, между прочим в основном по твоим же отзывам Лу, больше-то и некому комментировать, носить стыдно. Так вот и среди всего этого барахла, существующего в ограниченном количеством есть таки вполне приличные вещи…да только вот сама Фанни никогда их там не найдет…может стоит напомнить о том, как когда-то ты зарекся…обещал помочь ей? Научить выбирать и сочетать, да видимо эта мысль так и канула где-то во тьме сознания, не успев стать настоящим обещанием. И твой комплимент сейчас не значит ровным счетом ничего, Мэй смеется, –Как же, можно подумать в твою голову забредают – другие желания, – Ты расслабился? Не стоит этого делать, не стоит совершенно все пускать на самотек, Фанни не даст спокойной жизни даже сейчас…и скидки на то что ты только что проснулся тоже не будет…отдувайся, зато что приютил “бродяжку”, за то что именно около твоего дома тогда цвела сакура – отдувайся… Через плечо бросаешь, потому что скрыть улыбку никак не выходит, –Я не балуюсь… Нет-нет, ну что за глупости ты несешь, это дети с цветными мелками на асфальте балуются, а Фанни она смеется, когда наконец-то поворачивается в твою сторону, смеется, потому что точно знает – в ближайшее время ты от этого не избавишься, а значит именно в этой обстановке тебе и предстоит жить, –Голые стены не напоминают женщин, так зачем они тебе? Кисточка зажата в руках всего одна для всего набора красок и не надо только смотреть на нее так сейчас, Мэй не знает для чего вообще используют несколько…если одной более чем достаточно...и да, лучше не смотреть на вазу… право слово вот лучше даже не смотреть а вазу…мало того что орнамент коснулся и ее так, еще и вода в ней неведомого цвета. Фанни же не могла предусмотреть заранее всего, она просто забыла о том, что кисть иногда надо мыть…вот и пришлось пользоваться подручными средствами… Пожимаешь плечам, ну что значит как это тебе в голову пришло, –Почему тебе не пришло? Это же так очевидно, это…ну не знаю, так и должно быть просто – должно, только так и никак иначе в целом свете, это же понятно всем и каждому, да только вот отчего-то всем кроме тебя Лу…как можно было оставить их совершенно не тронутыми? Фанни еле сдерживает смех, разглядывая тебя, лишенная условностей, она даже не сразу обратила внимания на то что спать тебе вздумалось обнаженным, –И ты под цвет стен, однотонный… – Тянет задумчиво… Это такая заманчивая перспектива… Ты не успеешь сделать и шага, когда кисточка внезапно коснется груди, когда на твоем теле расцветет первый лепесток. Мэй смеется, потому что точно знает – ее холст не кончился, к тому же…ход…ход совершенно точно за ней, вечный спутник на веревочке приятно охлаждает…

+1

5

Я долго стоял у стенки, разглядывай твоё баловство, твои узоры, твои цветочки которые идеально бы смотрелись в детской девчачьей спальне, но никак не в спальне взрослого мужика, да ещё и художника. Я не оборачивался больше на тебя, я внимательно смотрел на стену. Восточный стиль, если быть точным японский подразумевает под собой минимализм и природные материалы. Природные материалы по той простой причине, что японцы видят гармонию в природе и верят в то, что человек и природа одно цело. А значит жить стоит в дома, который построен из природных материалов. Он даст тебе и силу, и защиту и ум, и даже вдохновение.… В японской философии природа вообще занимает особое место. Что нам, европейским людям понять крайне сложно, а то и вовсе не возможно. А между тем, простое, казалось бы, на вид дерево, неказистое, слегка согнутое над пропастью, но с зелёными и пышными ветками несёт в себе много смысла. Один, из которых гласит следующее – «Не важно где ты живёшь и где ты цветёшь, главное какие плоды ты приносишь. Можно пустить корни в царском саду, но приносить худые плоды, и пусть все восхищаются садом, но лично тобой никто восхищаться не станут, все только и будут сетовать на тебя, а вскоре тебя и вовсе срубят. А пусти ты корни над обрывом, в шаге от смерти, где мало кто ходит, но приносит добрые плоды, все кто увидит тебя, все кто дойдёт и остановиться, присядет передохнуть обязательно похвалит тебя, и даже не полениться принести водицы, дабы полить тебя.». Истинное благополучие и счастье японцы видят в служении человеку, в частности императору и своей родине. Но об этом как-нибудь в другой раз. Ещё один смысл, скрывающийся под этой же картиной символизирует другое, а именно человека. Да, человека, который всю свою жизнь ходит по краю пропасти, по лезвию ножа. И между тем, если дерево приносит худые плоды, то кому оно, в конце, концов, нужно? Сохнет, ну и пусть сохнет, толку всё равно в нём нет никакого. А приносит добрые плоды и широко раскидывает ветви свои, так что бы в жаркий день дарить путнику прохладную тень, а в дождливый дать кров от ледяной воды с неба. Мудрые японские мужи говорят, что не важно, что вы думаете, не важно, верите вы в тех или иных богов, проповедуете ли метод кнута или пряника, словом совершенно не важно, какой вы человек, куда важнее, что вы делаете. Именно за это вас и будут ценить, за ваши деяния. Но лично я с ними не согласен. Допустим если человек нехороший сделает что-то доброе, но не потому что сам того желает или потому, что он добрый очень, а так, для галочки. Разве перестанет он быть внутри гнилым? Мудрецы тоже имеют свойство ошибаться, только из-за авторитета им все беспрекословно верят и внемлют любому слово, будь то истина или несусветная чушь. А если всю жизнь к этому дереву приходил один путник, то как только оно станет стареть и увядать, это верный признак того, что с путником твориться тоже самое. И в тоже время, опадающие листья символизируют круговорот жизни. Ничего в этом мире не есть просто так, всё имеет смысл. И природа безоговорочно куда мудрее любого учёного мужа, даже самого умного и разумного, природа знает, как правило, и как должно. Поэтому опадающие листья это не смерть, это просто ещё один цикл жизни, не больше, и не меньше…
Что касается минимализма, то тут немного проще. Многие думают, что любовь к минимализму у японцев родилась из-за бедности. Якобы первое время они жили очень бедно, и не могли многое позволить себе, вот и в оправдание придумали себе эту страсть ко всему такому, но это не правда. Хотя японцы действительное долгое время жили не богато, но они были трудолюбивы, и таким, же остались по настоящее время. Другие считают, что любовь ко всему миниатюрному, малому пошло от того, что японцы противопоставляли западной культуре и их видению мира (а мир европейски был полон излишеств, красы, пышности, шика и лоска), но и они не совсем правы, хотя и в некотором роде близки к истине. Есть и такие, которые абсурдно считают, минимализм пошёл от того, что сами японцы маленькие и дома у них маленькие, поэтому там особо и не развернёшься, поэтому в своё оправдание японцы решили, что все они любят минимализм. Но, как вы понимаете, это действительно абсурд и чушь. Ближе всех к истине, как я уже говорил, находятся вторые. Они почти правы. Японское видение мира, их культура и философия действительно как бы противопоставляется западному зажиточному миру. Но не по той причине, что какому-то умнику пришла идея, как лучше выделиться и изрисоваться перед миром запада, вовсе нет. Японцы изначально проповедовали подобную философию и мировоззрение. Но никак не специально, конечно нет. Сам же минимализм, как вы уже возможно догадались, являет собой простой смысл. Всё должно быть гармонично и с миро и с природой и с самим собой. Ничего лишнего, гармония, равновесие и балансы. Чуть что лишнее и ты уже кренишься в ту или иную сторону и твоя духовность может сбиться с верного пути. А путь у всех один, к просветлению, к небу, кому особо повезёт, тот поедет на алмазной колеснице.
И вот сейчас, глядя на игру и плод твоей идеи, фантазии и воображения я не знаю, что бы делали японцы, увидав эту красоту. Заливисто смеялись или горько плакали, а может наоборот? 
Между тем, я продолжаю смотреть на стену, отлично понимаю, что это сюда не вписывается, что мой восточный стиль в этой комнате полетел в тартарары, и сам узор более чем девчачьи, однако…. Мне нравиться, это так просто и незатейливо, но очень красиво, безумно красиво. На некоторое время я даже выпадаю из реальности своего я, дабы переместиться в реальность своего другого я, художника. И моё второе я говорит, что это гениально и превосходно, и тьма побери талантливо. Громко и многозначительно хмыкаю. На тебя я всё ещё не смотрю, но я уже немного отошёл и возвращаюсь в своё первое я. – Нашла то, что очень красиво, что тебе очень идёт и…про потискать ты уже знаешь. – Продолжаю рассматривать цветы, и понимаю, что мне всё больше и больше нравиться. – Нужно будет поехать в центр, заглянуть в какой-то магазин и купить тебе всего, ну скупиться, а там уже сама подберёшь, что нравиться, что подходит, кажется, у тебя появился вкус, ну или начал зарождаться. – Последние слова произношу с нескрываемой улыбкой, чуть посмеиваясь, но не саркастично или с издёвкой, а наоборот, выражая радость. – И в мою голову забредают разные желания, но сейчас, глядя на тебя, у меня одно желание. Обнимать и тискать. – Снова улыбаюсь. Забавно, я заснул таким уставшим, а проснулся, полон сил и в добром, даже игривом расположение духа. Не балуешься, твоя правда, знала бы ты сейчас насколько ты права. Я обязательно тебе об этом скажу, сегодня, и даже прямо сейчас, ну почти прямо сейчас. – Голые стены и не должны их напоминать, это же минимализм, философия Японии и востока в целом. – Оборачиваюсь к тебе. Краем глаза замечаю вазу и переполненную воду внутри цвета…всех красок. Макала кисточку, ну да, естественно, о том, что кисть надо смачивать нам неизвестно, ладно, хрен бы с ним, пусть будет так, как будет, точнее как есть. – Мне не пришло по той простой причине, что я… - Выдерживаю паузу, а это не так просто признавать, шутка ли, я столько этим занимаюсь, однако… Я рад, действительно рад, мне даже хочется немножечко потанцевать. – Не достаточно талантлив, в отличие от тебя. – Улыбаюсь тебе, это  было нелегко признать, но я  сделал это и теперь на душе легко, светло, радостно. – Без шуток, Фанни, это очень талантливо и гениально. Я не знаю, понимаешь ли ты это, и осознаешь ли в полной мере, но это гениально и талантливо, из тебя бы вышел шикарный художник или художник по расписыванию комнат, домов и квартир. – За всей этой тирадой я упускаю твои слова о том, что я такой же как стены, ну или о чём ты там говорила? Кисть уже касается моей груди. Я разворачиваюсь полностью к тебе, как говориться на все сто восемьдесят градусов. Я понимаю, чего ты хочешь, а потому, даже не противлюсь, мне очень интересно наблюдать за рождение или порывом твоего художественного творчества, или правильнее было бы сказать искусства, ибо то, что творишь ты, это искусство. – Продолжай. – Только и срывается с моих улыбающихся губ.

+1

6

Однотонный, а ты закрываешь глаза и видишь буйство красок, видишь аляповатые краски, несовместимые, невнятные даже пусть. Это словно яркие костюмы, когда вы зависаете там под куполом, ты жила в этом мире напускной роскоши, когда на самом деле самые “дорогие” наряды на поверку оказываютс всего лишь кусками целлофана. Вы делали костюмы из подручных материалов и самым главным всегда было – именно яркость, а сейчас в этом месте ты сама словно теряешь свои цвета, блекнешь, тускнеешь…знаешь такую милую детскую песенку – где баобабы вышли на склон…жил на поляне розовый слон… Вот так и Мэй пока по лесу пряталась пока засыпала на деревьях, оставалась, что самое главное – яркой, невозможной для самой себя в первую очередь. В свете прожекторов, в ярких лучах и солнце греет, скользит по коже, а ты глаза закрываешь, потому что этот предательский блеск пронизывает все существо. Ты видишь, как загораются крылья, видишь как в очередной раз блеск свел с ума, блеск и ты отвлеклась, рука срывается и если партнер не заметит этого вовремя можно только надеяться…только грезить о том, что выдержит страховка, если она есть…а иначе, падение будет красивым. Вы всегда так делали, если не дай бог срывались…с разворота или на сальто, встречая толи натянутый тент, толи пол – не давая себе поблажек, даже тогда когда сердце заходилось бешеным ритмом от страха…вы боялись…и ты боялась, очень-очень долго боялась, пока не поняла, что смысла в этом никакого нет. Так или иначе ты обречена, они обречены…весь мир, придет к финальному аккорду так или иначе, и если двигаться по одной проторенной дорожке, если вам всем суждено ей двигаться, то по крайней мере стоит самостоятельно делать выбор, ломать обстоятельства под себя, но не подчиняться им… Знаешь, Лу, Фанни даже сейчас это делает, даже находясь в чужом доме, она никогда не следовала твоим пожеланиям. Комната – которая почти всегда пуста…и единственный раз в ней замирала, когда от обиды дышать тяжело было…когда это приказом звучало, понимаешь? И в этом сама суть людей, таких которые действительно умеют двигаться, которые знают куда сделать следующий шаг или импровизируют… И ты так можешь, ты всегда так делал, только отчего-то в этих серых стенах не пожелал спустить себя с поводка, пожелав подчиниться каким-то чужим канонам. Что ж…в отличии от тебя Фанни может, ей не сложно, перешагнуть через все желания, наплевать на все идеи…и если очень-очень захочется, она обязательно пройдется и растворителем по всем этим узорам, если завтра захочет увидеть например разводы…или радугу, если конечно опять додумается, тронуть твою канистру… Знаешь, это даже не внутренний тормоз, это не остановка и не попытка притормозить…просто есть исключения, которые ей хочется сделать – не трогать твое творчество к примеру, не лезть в эти процессы, наблюдая со стороны. В конце концов Мэй всегда любила именно наблюдать и тебе не сосчитать все те разы, когда она замирала на ветке рядом с кабинетом, или просто тихо пряталась, где-нибудь в углу…Да, ты представляешь себе? Действительно – просто тихо сидела, для того чтобы смотреть… Впрочем, ты когда во все это уходишь с головой вообще ничего не замечаешь, иногда можно исчезнуть даже на пару дней и разве что ощущение того что ты даже есть забываешь вернет обратно… Интересно а ты так и спишь за мольбертом, в обнимку с бутылкой, пропахнув насквозь маслом…красками точнее, основа-то разная, это Мэй давно уже по запаху вычислила и алкоголем, как же…без него? Даже сейчас, что ни говори о аромат есть слабый-слабый, но он уже очень давно пропитал весь дом, был тут до Фанни и останется даже после нее…так и что теперь сделать вдох или шаг? Саморазрушение это в крови у людей и не так уж вы различны, как иногда кажется, разве что может ты полезешь на крышу горящего дома? Но и тут…как знать, в мире могут быть достаточно веские причины, в конце концов отправился же ты за алкоголем в Футлус, на охраняемый склад, и все для того чтобы удовлетворить собственные извечные потребности. Улыбаешься, но глаза закрыты, потому что нужно перевести дыхание, это совершенно детское ощущение потерянности настигает слишком внезапно. Ты боишься, и уже одно это чувство хочется подавить в зародыше, чуждое, гадкое – это фобия, безотчетный страх, хотя ты уже очень-очень давно стараешься подавить его. Выходит ли? Сложно сказать, по крайней мере на залитых солнцем крышах теперь находишься с огромной радость, разве что на соседние избегаешь смотреть. Разглядываешь закат до последнего луча заходящего солнца, нет…все-таки есть вещи против которых и ты бессильна совершенно, разве что… знать об этом никому и вовсе не следует. Что ты будешь делать сейчас Луи, ведь реакция на самом деле может быть – любой, непредсказуемость это сладкое слово и пусть иногда оно даже пугает, деваться-то все равно некуда. Непредсказуемость, сладкое слово…и это приятно, истинно, потому что она не может до сих пор тебя просчитать, интересно, а хоть когда-нибудь в этой жизни вообще сможет? А ты, Фанни для тебя хоть на самую малую толику оказалась просчитываемой. Кисточка в руках, замерла вместе с тобой, вслушиваешься. Потому что если к первому еще благосклонно отнеслись, в дальнейшем может все и перемениться на корню.
–Тряпка не может быть красивой, – Разглядываешь, и как-то искоса смотришь даже, кому это объяснять приходится, –Ты часто в платьях рисуешь? Ну…попытайся найти стоящий ответ и только не надо юлить. Мэй таких не видела, полуприкрытые, но ведь все как одна обнаженные понимаешь? И ты это знаешь намного лучше Фанни, но отчего-то предпочел забыть, интересно с чего бы вдруг такие перемены с аттракционом неслыханной щедрости, –Я…я не хочу, – как-то враз съежившись, получается очень тихо…нет, ты прости Лу, но ни в какие магазины она не пойдет, ни за что, вот этой истории уже хватит, достаточно. Ты что думаешь, Мэй только из гостиной выгоняли? От нее невозможно дождаться никакого заработка, а при волнении, ты же сам знаешь, вот на пример как сейчас…неловкий шаг назад и ваза падает прямо на пол…грязная вода повсюду, и как бы она не старалась – поймать шансов не было. Может быть ее не вспомнят, есть шанс, такое ведь вполне вероятно…но доставлять неприятности тем кто был добр, кто потом помогал, кто на площади хлопал в ладоши…ставить их всех в неловкое положение – Мэй не будет, никогда, хватит Луи…даже не пытайся об этом заикаться, ей грустно становится, самую малость, самую толику… потому что легким таким штрихом на память ложиться самое главное воспоминание – так бродяжка, и чтобы дальше не делалось Фанни этот момент будет всегда помнить…нет, он разумеется не ценный, но к сожалению пока не выходит выбирать – это пусть чаще всплывает, а это пусть в тумане скроется совсем… Остается только улыбнуться, ты стараешься, правда, стараешься. И это отношение…именно отношение, оно проскальзывает в общении со многими, это естественно для них, потому что другого не знали, что ли, –Это уже целых два… – Смеешься, когда разглядываешь первый завиток что лег на кожу…первый, но последним он все равно не станет, даже если эту картинку придется с боем выгрызать, –А смысл? Ты его чувствуешь, а? – Вот этот самый минимализм, действительно чувствуешь? Ты, не знающий возможности остановиться, предпочитающий и дальше пить, пока просто не упадешь… Ну, так разве ты можешь вообще это сделать, а? Неужели действительно, ты способен ли питать тягать к минимализму…к подобному… –Не лги мне, и не надо лести – Морщишься даже, когда слышишь эти слова…нет никогда не смей говорить подобного, Мэй аж не смогла сдержаться, кисточкой прямо по губам толи щелкнула, толи стукнула, и кстати забавно получилось, знаешь.. такие вот зеленые по всему лицу, Фанни смеется, это же красиво смотрится между прочим. Тихим шепотом, насмехаясь, –Еще раз об этом заикнешься…статуей на площади выставлю, – смеешься словно и правда уже выставлен…а кстати, чем не идея, надо только сделать…надо только создать, попытаться по крайней мере…ты горишь этой новой идеей, когда начинаешь выводить завитки…один за одним, ты увлечена, еще бы…живое тепло под руками. Живой…понимаешь, и по телу кисть скользит намного быстрее и мягче, она такая теплая. Словно нагревается в руках, смешиваются краски…и приходится в остатки обмакивать, ваза так и валяется на полу, а Мэй раз за разом спускается к ней. Потихоньку, медленно сантиметр за сантиметром тело покроется вязью. Это искусство? Ну и пусть, всем чем угодно может быть…называй, ну правда вот…как хочешь – так и называй. Фанни не привередлива совершенно… Только никогда в ее присутствии не смей даже заикаться о том, что кто-то другой талантливее. Ей противно такое слушать…

+1

7

Вижу ты довольно и рада. Во всяком случае, улыбка на твоих губах говорить именно об этом. Твоя улыбка, сколько заключено в ней, сколько смысла вложено в этот невинный жест и сколько ещё сокрыто от меня, от всего остального мира… Мне иногда кажется, что если я когда-то в теории вдруг решу жениться я пойду на шоу. Знаешь, такие телевизионные шоу, вроде «хочу замуж» только на мужской лад. Буду я, будут другие мужчины и конечно женщины, будут они. Но я не готовился, я буду задавать им совершенно разные и любые ответы. А ещё я буду шутить, хохмить и потешаться (по-доброму, конечно же), суть всего этого моего так-с называемого эксперимента будет лишь одно. Улыбка. Улыбка девушек, это, пожалуй, будет моим главным критерием неестественного отбора. И знаешь, моя дорогая Фанни, что я думаю ещё на этот счёт. Если ты каким-то чудом или волею судьбы окажешься там, и улыбнёшься мне вот так, как сейчас улыбаешься. Я подойду к тебе, крепко обниму, нежно, но без малейшей возможности вырваться возьму тебя на руки или на плечо и так мы пройдём до самого дома бракосочетания. А лучше просто пойдём ко мне.  И главное, что не за тем, чем ты, возможно, могла подумать. Я принесу тебя домой как промокшего котенка, ты примешь ванную, я тебя накормлю, напою и уложу спать. Я не буду смотреть, как ты спишь, или как ты просыпаешься. Я тихонечко выйду и уйду прочь, может в свою мастерскую или прогуляться пойду. А может, я просто прилягу рядом, не знаю. Но тревожить тебя я не стану уж точно, я быть может стану охранять твой покой и сон… Пожалуйста, дорогая, милая Фанни улыбайся как можно чаще, дари мне свою улыбку просто так, каждый день, я буду за это тебе безумно благодарен. Проси за свою улыбку, что хочешь, хоть луну с неба, хоть царські черевички, всё достану, ты только улыбайся, о большем я тебя и не прошу.
Может ли тряпка быть красивой? Хм, улыбаюсь или ухмыляюсь в ответ, или что-то среднее между. Тряпка конечно не может быть красивой, тем более половай. Что же касается платья, то оно, конечно, может, безусловно, может. Люди испокон веков любили разодевать себя в разные одежды. Были они красивы? Бесспорно да. Не знаю, известно ли тебе, что девушка в платье выглядит очень красиво, женственно, немного загадочно и без меры волнительно. Да будет тебе это известно, моя дорогая. И лично тебе это платье очень идёт. И именно выше упомянутыми эпитетами можно обрисовать твой внешний вид сейчас. И хотя я не слукавил, сказав, что мне хочется тебя обнимать и тискать, я не договорил о ещё одном, последнем желании. Кое я озвучивать не стал, да и не стану. Однако лично мне от него никуда не деться. В этом платье ты более чем желанна, и я бессовестно, во всех красках и подробностях желаю тебя, моя дорогая Фанни Ли Мэй. И если уж говорить в тёмных тонах о вещах, так это лишь в том контексте, где вещи равно культ, статус и поклонение моде. Вещь это просто вещь, тряпка, а ещё проще нитки, ничего больше. Ценной и значимой она быть не может, и не должна, а красивой да. В этом её одно из предназначений, между прочим. – Вопрос следовало бы задать скорее в ином контексте. А именно, может ли вещь быть значимой и ценной, и я бы тебе сразу же ответил. Нет. – Улыбаюсь, разглядываю тебя. Ты уж прости, что я полностью голый, аки Адам в райском саду, но ничего сейчас с этим не поделаешь. Я изъявил желание поспать обнажённым, мне иногда хочется этого, это даёт ощущение некой свободы и единения с природой. Улыбаюсь. Да и потом, спать так намного приятнее, ничего лишнего не обременяет тебя. Сон как у младенца и просыпаешься ты после этого в добром здравии и в игривом расположении духа, вот как сейчас я. – Часто ли я рисую в платьях -… Задумываюсь. Нет, к сожалению крайне редко. На своём веку таких работ было не много. Но это по той, простой причине, что я художник, я должен смотреть в корень вещей и людей. Одежда придаёт нам орел, атмосферу, и много чего остального в подобном роде, а мне нужен чистый, в некотором роде невинные объект. Поэтому мои натурщицы, оголяя тело, на самом деле оголяют душу, а чем меньше на тебе всего, чем яснее и точнее я вижу душу и природное естество. – Мои натурщицы на самом деле утоляются душой, а не телом, фокус весь в этом. – Ухмыляюсь, глядя на тебя. Ибо не знаю, поняла ли ты сказанное мной в полной мере, или примешь это за отговорку, впрочем, и не важно, мне в некотором роде даже всё равно. В хорошем смысле этого слова, да, бывает и такой. – Хорошо, как скажешь. – Дорогая Фанни, будь по твойму, сегодня всё для тебя, и я не знаю, почему так, от чего мне так хочется и куда делся тот Луиджи, но… сегодня я играю, пишу и живу для тебя, да будет так. – Два, но на самом деле одно. Просто два слилось в одно. – Улыбаюсь точно довольный кот, или скорее хитрый лис, не знаю. Знаю, что я продолжаю смотреть на тебя, в частности на твои губы, на твою улыбку и на твои глаза, они блестят. – Минимализм. – Улыбаясь, произношу я. Вы уже знаете, что есть минимализм. Да пожалуй, в сути своей все знают, что это такое. Ничего лишнего, ничего сверх меры. И разве может минимализм, сочетаться и быть любимым стилем художника, которые не знает меры в алкоголе и женщинах, и ещё во много чём. В художнике, который не готов довольстоваться малым, и если ему что-то нужно, он пойдёт и возьмёт, и не важно, разобьёт ли он себе ноги в кровь по пути, или набьёт себе ли синяков… Главное он вернётся, обязательно вернётся, и не с пустыми руками, а с тем, зачем ходил. И совершенно не важно, что это будет. Он придёт. Может ли это всё сочетаться с художником? Теоретически нет. Практически да. Художник должен быть беден или уметь им становиться, иначе он превращаться в коммерсанта. Возможно минимализм это мой вход в мир истинного, настоящего художества. Возможно минимализм, это то, что сдерживает меня, как бы смешно и даже глупо это не звучало. Минимализм, что бы понять в полной мере подходит ли, сочетается ли, нужно лезть к себе в душу со страшной силой, но я, пожалуй, откажусь от этой затеи. Уж лучше я свой душу заткну пробками от вина. – Не знаю, должно быть да, иначе, зачем я живу в таком доме. – Знаешь, не буду мучить и изнурять тебя тирадами, в этот миг, я не хочу отпугивать твою музу, ты только продолжай, рисуй, твори. И отрицай сколько угодно, я буду осторожно следить, как кисточка прикасается к моему телу, как твоё воображение выводит тот или иной узор. И бей меня по губам, или не бей, я не перестану так считать, просто я промолчу на этот счёт, как бы в знак согласия. Но уж я то знаю куда лучше тебя, кто талантлив а кто нет, я может и не самый лучший художник, но зато прекрасный преподаватель. И ты прости, что тебе приходиться сталкиваться с моей так называемой радостью, в этом смысле моё тело не подвластно мне, тем более, когда рядом ты, и кисточка так приятно скользит по телу, что не ответить моё тело не может, ты прости, но это моя мужская природа, это заложено в ней на биологическом уровне. Ты продолжай, не останавливайся, пусть это не смущает тебя, я буду сегодня смотреть, мы поменялись ролями? И это прекрасно, салют!

+1

8

Невозможно и недопустимо просто…понимаешь, заниматься делом к которому не расположен. Фанни никогда не верила в то что кто-то талантливее, а кто-то нет, просто кто-то достаточно упорен и действительно нашел себе дело то самое, к которому душой тянется, а кто-то всю свою жизнь будет тратить на то от чего душу воротит, руки трясутся…и вообще не стоит заикаться о ее таланте уж тем более в этой сфере, Мэй артист, и это крик души, а то что сейчас кисточка в руках зажата, то что сейчас, то что когда-то очень-очень давно в полях Таскании видела…это все ничего не значит. Это словно под копирку переносишь все то, на что память расщедрилась, чем оказалась действительно готова поделиться. Вот и выводишь завитки, следуя собственной памяти. Знаешь…маки – самый яркие, прекрасные цветы, но их век недолог…и когда она первый маковый цветок заканчивает выводить, даже замирает на мгновение. Потому что захватывает воображение, захлестывает и пока это воспоминание есть она еще что-то может вывести, но ты знаешь…с каждым жестом, словно что-то выбрасываешься и кисточка дурная совершенно, скользить скользит а того что надо не делает.. В зубах зажмешь, потому что мешается только – ты никогда всеми этими приспособлениями пользоваться не умела, так чего лукавить? Коленями в пол, пальцами в краску, пусть бы даже все вокруг измазала – но так проще, когда ощущаешь как именно и куда цвет ляжет – тебе проще становится. Кисть она грубая, не смотря на то что ворс такой мягкий и таким нежным кажется…вот кончиками пальцем – совершенно другое дело, оживает рисунок, захватывают мотивы, ты не знаешь конечного итога, но прекрасно видишь – маки…они повсюду, поле целое, зелень и маки. Яркие цветы, пусть недолгим пламенем горят, ты бы в след за ними с огромной радостью отправилась, пальцами лепестки – ярко алые, на какой-то миг даже кажется что кровью выводишь – но нет…это работа чище что ли, не допускает подобного и на пару вдохов. Выводишь тщательнейшим образом лепестки – один за одним, маковые цветы на поле… на зеленой траве. Яркие такие огоньками прямо…и белесые рядом, даже названия их не вспомнишь, прямо тут же в этой грязной воде руки отмываешь… рядом с белыми – алые, рядом с зеленью сама жизнь. Медленно вязь покрывает тело, если бы ты только способна была это делать – резвее что ли, но нет…нет…даже так можно потихонечку, полегонечку, сантиметр за сантиметром покрывая тело узором. И о чем не говори только, о чем не задумывайся – это все равно ничего не даст, Фанни ни собственной наготы, ни чьей либо еще стесняться не умеет. Ты что думаешь, сильно много пространства за кулисами дается, для того чтобы гримерные каждому отдельные сделать, да выделить? Как же…все в одном помещении, все торопятся и всем до всех дела ровным счетом никакого и нету… так что глупости говорить совершенно не след. Кисточку в руки грязные берешь – все что ты ей делаешь контуры мнимые очерчиваешь, не заботясь уже более о том, чтобы и ее отмывать – так руки главное периодически в воде смочить, да отмыть, чтобы красный с зеленым муть какую не выдали… а то еще какие розоватые объявятся, кошмар какой ну! Розовые маки, смеешься, когда взгляд с пола почти на Луиджи поднимаешь, весело, забавно, ты наверное совершенно не так себе утро представлял правда ведь? Но не самое дурное чай из тех что могли бы быть жизнь подарены. Мэй корчит рожицы, –Чш, – Головой трясет, –Мне твои контексты, что дробь барабанная – сильные доли могу услышать и то ладно. Все возможно в мире этом, – Улыбаешься, вот прямо сейчас на чужой ноге ты видишь Италию, вот прямо сейчас точно знаешь, как именно она дальше будет развиваться словно бы. И это ты, ни единого раза до того момента краску в руках не дершавшая, и да, ведь не чем-то там выводишь завитки-линии, действительно ведь руками, пальцами ведешь старательно. А ты вообще замри и не дыши со своим философствованием, слишком сложные мысли могут заставить ее задуматься, а тогда пиши пропало – на половину раскрашенным так и будешь ходить, понимаешь ты это своей дурной головой, а? –Твои натурщицы, что захочешь, то и утоляют, – смеешься, нет, ну знаешь сегодня это даже ни на йоту по сердцу не бьет, как-то легко все воспринимается, словно над земным поднимаешься, закрывая глаза, куда-то выше…туда где трапеция висит поднимаешься. Потому ладонями по телу ведешь зеленый – весь зеленый будешь, ты все еще доволен? –Два слились в одно? Третьего не намечается? – смеешься, когда на груди начинаешь маки рисовать, когда белые цветочки выводишь, –Максимализм – минимализм, то нам не ведомо… кисточку за ухом прячешь – нет, не удобная она…совершенно неудобное ты же понимаешь?
–И зачем? – непонятно, ну право слово…ты давным-давно мог все это сделать совершенно иным – живым что ли, а предпочитаешь прятаться вот за этим самым – минимализмом. Фанни отходит подальше, разглядывает, скрывает потихонечку зелень, но на лице у тебя брызги тоже слишком уж занятные получились, а потому кисть в ход идет, добавляя этих самых крапинок и пусть, пусть неуместные, просто Мэй сегодня так хочется, а значит так и будет…и не смей даже думать о том, что она может оказаться художником – глупость несусветная, это все растворитель твой…и только он, улыбаешься, занятно…пробовать что-то новое – это всегда занятно. Вплотную, когда по лицу ведешь, заканчивая рисунок, тянуться даже приходится и каблук тут не помощник…ты каким-то слишком уж высоким кажешься…радуйся вообще, что ей не пришло в голову и волосы тебе – покрасить…

+1

9

Штрих за штрихом, стежёк за стежком, одна линия, вторая, третья… Узор, проще, сложнее, незамысловатый и наполненный смысла. Фрагмент за фрагментом точно мозаика, точно фреска твоими руками рождается что-то прекрасное, что-то такое, чего никто, даже самый талантливый художник не сможет повторить. Что-то такое, смысл которого лежит где-то очень глубоко и в тоже время он находиться на самом верху. Вот уже в ход идут пальцы, это самая причудливая манера рисования, которую я когда-то видел, но я чувствую, насколько она талантливая и…настоящая. Я не оговорился, я именно чувствую твою манеру письма,  чувствую, какое огромное тепло, какое громадное воображение и какой лёгкий, светлый кураж оно несёт. Сейчас я чувствую твои пальцы, и ощущаю твоё тепло, ощущаю, насколько ты способна слиться с полотном, с тем, что ты рисуешь. И я не приукрашиваю, скорее наоборот, я не договариваю всего, в силу того, что слова подобрать крайне сложно. Грамотно и профессионально, это ведь не про тебя, конечно нет. Тебя никто не учил, что нужно делать перед началом, как нужно размешивать краски, как их хранить, в чём лучше смачивать, или как держать кисточку, ты не обучена никакой технике, ты просто взяла кисть, а чуть погодя пустила вход свои пальчики. Мне должно быть стоит склонить перед ними голову, я улыбаюсь, ты гениальна, гениальна!
И то, что я молчу сейчас, тяну с ответами, не спешу отвечать, та причина, по которой я молчу очень важная, для меня, во всяком случае, и более чем. Боюсь спугнуть. Спросишь что или кого? Музу, что вдохновила тебя, твой талант, твою гениальность, твоё вдохновение, эта волшебную, лёгкую, светлую и игривую атмосферу, или просто саму тебя. Я отвечу, что я не знаю, что, скорее всего всё сразу. Я чувствую, что-то такое есть, чувствую это как человек занимающийся живописью уже не один год, и не два, а гораздо больше.… Чувствую, что-то такое, как человек, который никогда не занимался искусством, но волею судьбы стал невольным свидетелем всего этого таинства. А это таинство, уверяю тебя, моя дорогая. Улыбаюсь, и прикрываю глаза, я отдаюсь этому таинству полностью, вес, до остатка.
Я вспоминаю себя. Того мальчишку, который ещё ничего не умел, и пришёл всему научиться. Я помню, что творилось в моей голове. Хаос, полный хаос. Метания, из стороны в сторону, из угла в угол. Я хотел научиться этому, и этому, и тому, и вот этому. Всем, всему и сразу! Обязательно сразу, прямо сейчас! Я ещё не знал тогда, какой путь я изберу, как художник, что будет волновать моё воображение, я не знал.… И хотел учиться всему! Я был несмышлён, возможно, даже немного наивен. Но переполненный желанием и амбициями, желания больше. Я просто хотел, не зная чего именно, но я хотел очень сильно.… И не нужно иронизировать просто секс, я сейчас совсем не о нём, совсем не о нём.… В душе творился покой, тихая радость. Творилось что-то такое, что я  ощущаю именно сейчас. Таинство, именно его. Я ощущал тепло, лёгкость, светлость, покой, радость, немного куража, и таинство. Присутствие чего-то волшебного не покидало меня ни на миг. Сердце трепетало и ликовало, точно я был влюблён или я добился благосклонность той девушке, которой добивался долгие годы. Полёт? Можно ли было назвать то чувство полётом? Не знаю, но взлётом, бесспорно. Точно поток воздуха подбросил меня до самого неба и я остался там, я парил над землёй, хотя у меня и не было крыльев за спиной, но я парил. Я был готов прокричать на весь мир слова любви. В те мгновения я полюбил этот мир так, как ещё ни разу до этого не любил. Я ощущал острую потребность высказаться, высказаться красками, прокричать красками, как я люблю всех. И как на самом деле прекрасна жизнь. Хвала и слава, рулевому, он мудр, и пусть его мудрости нам не понять, но пусть, же она не заканчивается, пусть продолжает. Именно так. Именно это я чувствовал тогда, именно это я чувствую сейчас. И я права слово, не знаю, что же ощущаешь ты, что твориться в твоей голове, душе и сердце, я не знаю, да и не могу знать, но что-то такое, некое таинство и волшебство во всём этом есть. И в тебе его больше всего!
Нет, нет, я ещё не спешу говорить, нет, я ещё потяну немножечко с ответами. Совсем немножко, чуть позже я начну говорить. Но потом, сейчас я ещё хочу насладиться всем этим, этой атмосферой, этой… Я не знаю, я не знаю, какое имя носит сегодняшний отрезок времени, и что именно дало тебе такую силу, но это что-то окутало весь дом, весь наш дом. И не думай, не пытайся оправдаться канистрой, я никогда не оправдывался перед красавицами алкоголем, никогда! То, что у трезвого на уме, у пьяного на языке, вот и вся мудрость тут. Улыбаюсь.
- Хорошо, как скажешь, как ты захочешь, прекрасная. – Эти слова льются не из моего рта, но из моей души. И я не стану оправдываться атмосферой, это всё, что у пьяного на языке, только сегодня я опьянен не алкоголем, нет. Сегодня я охмелён чем-то крепче самого выдержанного виски. Чем-то, что цепляет и не отпускает сильнее любого наркотика. Чем-то таким, чему и сравнений нет. Как ты их не ищи…
Мои натурщицы, что хочу, то и удовлетворяют, говоришь? Тихонечко смеюсь над этими словами. Не думай, что с каждой, которую я нарисовал, я переспал, вовсе нет. Конечно, попадались весьма глупые девочки, которые велись на то, что я хочу их нарисовать, на то, что они якобы всколыхнули во мне давно забытое вдохновение, которое я ищу, это было, я и не отказываюсь от этого. Но важно знать, что добрая часть девушек или женщин, которым я говорил, что хочу нарисовать их, я действительно хотел нарисовать их. О сексе тогда я и не думал. То, во что оно выливалось после не было первоцелью. Я был не против, даже за, но изначально цель я преследовал именно написать их. Но об этом я говорить не стану, да пожалуй, я вообще говорить на этот счёт не стану, промолчу. Я не знаю, как именно ты относишься к тем, с кого я пишу, но явно не с добрыми пожеланиями. Ты ведь женщина, соперничество между собой это у вас в крови.… Поэтому я просто улыбаюсь, и немного смеюсь с этого, но только тихонечко, ведь эту чарующую атмосферу так легко спугнуть…
- Третьего? – улыбаясь, произношу я. Я, конечно, слышал, про женскую интуицию, но что бы настолько.… Хотя, что я тут в невинность играю, моё тело отлично всё говорит за меня, а точнее сдаёт меня без боя. Ну и что же? Это вполне обычная и нормальная реакция здорового мужского тела на подобные прикосновения. И то, что моё тело хочет тебя, ведь совсем не говорит о том, что тебя хочу и я. Хотя это правда, но… ты ведь не телепат, верно? Во всяком случае, я на это надеюсь, иначе, я не то что бы сгорю со стыда. Но боюсь, ты убежишь от меня, или я не прав? – А должно намечаться? – Ухожу от прямого ответа, юлить, не договаривать, или отвечать размыто, это всё, что остаётся мне в данной ситуации. А иначе я… Я боюсь раскрыться перед тобой, и тут нет ничего смешного, кто бы мог подумать, но ладно, в задницу тирады, их и так очень много. – Если бы я мог ответить тебе, но мне кажется,…я не могу. Я не знаю, на самом деле, в действительности я не знаю... – Слегка усмехаюсь. Я правда не знаю зачем. Может быть, потому что ты приходишь сюда, ты живёшь тут, тебе здесь хорошо, тебе нравиться сад, может быть, поэтому тут я живу. Кто знает, не будь тебя, где бы я был, где бы жил.… У меня нет ответов, нет.
Я не стану говорить тебе спасибо, нет, когда ты завершишь последний узор, я опущусь на колени (так мне просто удобнее) возьму тебя за руки, и, вложив всю нежность, ласку и теплоту поцелую каждый твой пальчик и ладошки твои…

+1

10

Глупая, дурная своенравная, что ты что твоя манера делать какие-то вещи. Это наверно и есть высшее какое-то счастье, единение с тем что ты делаешь, и все таки… Улыбаешься, когда разглядываешь свое творение, кривишь губы, потому что все равно не твое…нравится – ощущать под руками живое тепло, нравиться класть маслянистую субстанцию на это самое живое полотно, но…это все, никакого благоговения перед тем что вышло ты не испытываешь, даже не можешь понять завершенное ли творение или вовсе даже и нет, может не доработано где-то недоделано? Но ты не видишь, ты не можешь всего этого увидеть…и никогда не могла. Несовершенство – это всего лишь часть искусства. Того к которому стремилась ты, если споткнешься перед тем как сделаешь рывок, зал будет следить, люди будут разглядывать еще пристальнее всматриваться. Если сорвется рука, потому что жест не отработан до абсолюта – значит все станет более живым…И ты уже забыла о том, что сделала со стенами этой комнаты, потому что они не могут двигаться, они не шевелятся и интереса к ним более никакого нет… Ты живой, и это живое творение, которое в принципе довольно скоро избавиться от своего окраса, ну и пусть…все что делает в этой жизни Мэй не живет и пары часов на самом деле…пусть бы так и было, и кстати, если ты все-таки решишь исправить стены в этом помещении Фанни будет только благодарна этому жесту… потому что все что создается в ее голове, просто не имеет права становиться не что- вечным, но даже временным. Смеешься, золушке дали только несколько часов, затем все было уничтожено…так не в этом ли кроется сама соль, может именно так…да…да…пожалуй… Может именно поэтому тебя не так чтобы пугает происходящее в жизни? Все пройдет и ты всю жизнь знала об этом, была готова – вполне… Ну по крайней мере иногда так думаешь, было бы славно вполне. –Персиков хочу, в меду, – Смеешься, возвращая в реальность. Может и прекрасная, тебе-то наверняка со стороны виднее, Мэй бы может даже и поверила, имей в запасе больше времени и тщеславия, разумеется. А так…ты уж прости Фанни – ей это все чужое и невдомек совершенно, не нужно потому что. Вот маки прекрасны истинно прекрасны, им не выжить, срок который выделен этим цветам жестко ограничен, даже…тянешься, ладонью проводя по контурам цветка. Они почти живые, ты им почти веришь…только знаешь у этих вот конкретных цветов вместо запаха – странное тепло. Вот и закрываешь глаза, шаг назад делаешь, для того чтобы издалека на него посмотреть, увидеть общую картину целостную. Пристально разглядываешь, да нет вроде даже все к месту вышло, хотя конечно оставляет желать лучшего…ну в том смысле, что ты первый раз пыталась все это сделать и не сложно было догадаться что первоклассники и то иногда лучше рисуют, но…ведь главное то что ты видишь, то что желала – показала.
–Третьего, – киваешь, подтверждая – ты не оговорилась и не ошиблась. И просто так проигнорировать тоже не выйдет, понимаешь оказавшись частью композиции ты теперь невольно совершенно, конечно. Привлекаешь повышенное внимание Фанни, а если вспомнить, что никогда и не страдал его отсутствием, то… в общем выводы напрашиваются самостоятельно, и всему произнесенному, сделанному, сказанному выделяется львиная доля… –Первое…второе и третье, – улыбаешься, легкость определенная, только запах в этом помещении такой…сладкий что ли…маслянистый. Щуришься из-за солнечного света, что по глазам упорно бьет щуришься, –А разве не должно? – Головой качаешь, да глупая…в чем-то совершенно неразумная, дурная по больше части, совершенно вот дурная, ну как сегодня к примеру, это ведь последнее из предполагаемых тобой способов пробуждения? Но…ко всему этому все-таки не идиотка же, что-то в этой жизни чует…А еще ты все же слишком большой какой-то и высокий, ведь поэтому приходится опускать, правда? Иначе не осознать для чего ты вдруг с высоты спускаешься вниз. Фанни нужно было…иначе не выведешь ничего ни зеленого, ни белого, ну… А ты зачем? Странный жест, даже в чем-то чуждый, пожалуй, с непривычки руки отнимаешь… В краски все…грязные, в воде не отмыть так просто, –Можешь ответить, не хочешь – скорее. Да-да…и если можешь попробуй опровергнуть… По глазам пальцами, вынуждая закрыть, осторожно ведешь ну конечно же осторожно…ведь выколоть планируешь. В краски пальцами, для того чтобы себе скорее напомнить, и всем самое главное…откуда это вообще берется и почему именно ладонями делала. Ты ведь сразу и сообразить не смогла, откуда что приходит, а теперь вот вспомнила… –Не открывай, – потому что единственный способ, не доделать ни в коем случае, может быть даже испортить… Ладонями на плечи, давишь, резко, в один момент, –И не вставай, – Мэй иначе толком и не дотянуться просто…хотя может и не все так сложно…как знать, может тебе просто – идет именно в таком положении находиться. Знаешь, как это делают в ее маленьком таком мирке? Когда пальцы ведут по губам, рисуют улыбку, ярко-алую…ни с чем не сравнимую. Когда скользят рисуя белесый круги над глазами и под, когда выравнивают цвет кожи, в невозможный какой-нибудь – зеленоватый к примеру, пусть совсем светлый, но именно с таким оттенком. И когда чернят веки, когда заканчивают эскиз, ты можешь выдавить всего одно единственное слово, –Гримм, – Как же вышло? Как ты могла забыть об этом вообще? Конечно теплые руки, опускаются к этой краски, дышишь на нее сначала, для того чтобы разогреть. Маслянистая основа, оживает под руками. Пусть состав совершенно другой, краски наверняка ни чем не схожи, но ты отходишь, опираешься на стен, маска шута, поля Таскании, чтобы ты не делала – это не картина, это лишь отражения те самые тебе привычные. Ты рисовала гримом всегда это делала, создавала образы, потому что в вашем шапито никаких гримером никогда не держали… и…вот они эти образы, вот они эти штрихи, могла так давно. Разглядываешь, Фанни, вот так вот замерев можно и часы провести, правда… Можно просто разглядывать все что осталось, все что есть…и если бы не это чертово солнце, что сегодня играет с тобой…жестко как-то, если бы не солнечные блики, от которых сердце заходится. Делаешь несколько шагов, неловкая, вот как вазу уронила, так и получила, правда ведь? Спотыкаешься, что еще ждать-то? Падаешь, естественно, встречая пол, падаешь. Страшно…по глазам бьет солнце, стекло оно все блестит, и ты только прочь пятишься, пока не догадываешься глаза закрыть – единственное спасение. Слишком ярко, прошлое страшно тем, что помимо воспоминаний, в нем всегда скрываются призраки…и твои единственные – это фобии, пожалуй да…других не было… Прочь, ладонями к лицу, чтобы скрыться от бликов окончательно. Пусть испачкано лицо в краске, ты этого даже не заметишь…

+1

11

- Персиков в меду, говоришь. – Улыбаясь, я повторяю твои слова. И тут же в мою голову сыпется множество разных мыслей. Например, действительно принести тебе большую тарелку персиков в меду, возможно, принести что-то выпить, лёгкое, но только не шампанское. Терпеть его не могу, возможно, ты тоже. Может быть вино? Банально конечно, более чем, но… понимаешь, я не уверен в том, что ты умеешь пить алкоголь дорогой марки. А вино всегда к месту. Конечно, для того, что бы его пить тоже нужные определенные церемонии, но между тем его можно пить и так.  И между тем, я бы обязательно пил его просто так. Хочу быть как ты. Ах, моя дорогая и… любимая Фанни, если бы ты только знала, какая же ты…настоящая, искрения. В тебе совсем нет фальши и искусственности. Как много я встречал гламурных куриц, напыщенных индюшек, домохозяек с инстинктом наседки, всё это не ты, ты другая. Чистая, светлая, возможно чуточку наивная и чуточку простая. Но простая не значит ничего не стоишь, или пустая, вовсе нет, вовсе нет…  Ты…ты вообще не стоишь, тебе нет ценны. Да, дорогая моя, ты бесценная. И я права и не знаю, как это тебя угораздило связаться со мной. Может быть, со мной ещё не всё потеряно, хотелось бы верить, хотелось бы…
Ещё конечно я думал принести персиков и отдельно мёд, и.…Впрочем, не будем о пошлом. Это слишком светлый, яркий, чистый и радостный момент, что пачкать его своею пошлостью мне не хочется, и я не буду.
Но была ещё одна мысль. Точнее она самая яркая и чёткая, среди всех остальных. Фанни, а ты между прочим, в курсе, что я не только не дурной художник, но ещё не совсем плохой повар. Во всяком случае, в японской кухне, я кое-что могу! Ничего особенного и никаких мастер-классов. Но банальные суси, рамен, или просто рыбу под специальном соусе, наконец, кекс из зелённого чая. Могу, умею, практикую. И совсем не дурно, честно, без шуток. Так вот, о чём это я. Я не знаю, знаешь ли ты про это, но я помню отлично, что еще, ни одного разу, за все, то время что ты живёшь со мной, я не побаловал тебе подобной едой. Хотя,…по правде говоря, я не уверен, что ты любишь, а точнее любишь ты эту кухню вообще, но всё же! Тьма побери, Фанни, я ни разу тебе не готовил. Это нужно срочно исправлять. Я обещаю тебе. Сейчас, стоя перед тобой голым как Аполлон перед возлюбленной своей, я тебе даю обещание, я даю обещание себе, я обязательно сделаю это. Я устрою небольшой, но красивый и тёплый ужин в японском стиле. Мы будем сидеть за котацу. Знаешь, что такое котацу? О, это очень многое для японца. Это такой маленький столик на ножках, фокус его в том, что пространство между ножками заполнено одеялом, тёплым одеялом. В зимние вечера можно сидеть вдвоём спрятав ноги внутрь стола(как бы это не смешно звучало). Этот стол для двоих, Фанни. И тот, кто приглашает разделить с ним вечернею трапезу за этим столом показывает большое уважение и  большое чувство. Я не знаю, что я испытываю к тебе, или знаю, но боюсь сказать. Я так боюсь тебе сделать больно, если бы ты только знала, если бы только знала.… Усмехаюсь, прости, ты, наверное, не поймёшь этой ухмылке, это ведь я ухмыляюсь своим мыслям. Но! Фанни, я обещаю! И я хочу пригласить тебя именно за котацу. Я сделаю это, сделаю! – Будут тебе персики в меду, будет и кое-что другое, обещаю. – Говорю я и улыбаюсь, я рад, я даже тихонечко ликую внутри себя.
-Третьего…- Говорю я, выдерживаю паузу. Нет, я не скажу тебе, о третьем, конечно, нет, хотя мне и очень хочется, но нет. Я промолчу, я всё ещё боюсь тебе говорить об этом, и о том, да и вообще.… Этот день, или что там сегодня такой…ясный, нет, не стану я пахабничать, не стану скандалить, я попробую ярче гореть и так. И я не знаю, кто в душе моей гнездиться, и(или) кто в ней живёт. Но не стану свистеть, нет, не сегодня. Это потом, когда больше не останется ничего, а главное ни кого (внимание Фанни, это я о тебе) это и будет моей последней забавой. Пальцы в рот, и весёлый свист…  А сейчас я продолжаю юлить. - А ты этого хочешь? - Чуть посмеиваюсь над словами, сами собой и ситуацией в данном вопросе. Но правду я не скажу тебе, не сегодня, не сейчас!
А почему здесь я живу, я не знаю, наверное, я просто убежал ото всех, и от всего, от суеты и фальши и прочей ереси и... грязи. Как бы горько и печально не было признавать, но материк, а главное мегаполисы это именно так. А я не хочу этого, не хочу, я устал, я устал.… Как там? Я усталым таким ещё не был… Мне приснилось парижское небо, и моя непутёвая жизнь. Много женщин меня любило, ну а я? Хоть одну? Бесконечные, пьяные ночи! И в разгуле тоска не впервой, Не с того ли глаза мне точит, словно синие листья червь? Не от этого ль темная сила приручила меня к алкоголю? Нет, мне не жаль вас, прошедшие годы, ничего вернуть не хочу. Я устал себя мучить без цели, и с улыбкою странной лица полюбил я носить в легком теле тихий свет и покой мертвеца… Шлю привет воробьям, и воронам, и рыдающей в ночь сове. Я кричу им в весенние дали: «Птицы милые, в синюю дрожь передайте, что я отскандалил,— пусть хоть ветер теперь начинает под микитки дубасить рожь». Вздыхаю. – Знаешь, моя дорогая, от чего и почему я приехал сюда… - Улыбаюсь грустной улыбкой, ответ перед тобой держу я. – Я усталым, таким ещё не был… - Надеюсь, ты поймёшь, я знаю, ты поймёшь, ты умная девочка, совсем не глупа, и пусть ты циркачка, и пусть в школе не училась никогда, но тут и грамоты никакой не нужно, ты просто почувствуешь это, и поймёшь меня.
Хочешь, что бы я закрыл глаза? Ну что же, хорошо, будь по твоему, сегодня всё для тебя, конечно, я их закрою. Хоть мне любопытно, что ты собираешься делать, и желание приоткрыть, а точнее подсмотреть, ой как велико, но я не стану, нет, не стану. И не вставать даже? Это уже интересно, ты решила сделать мне массаж? Ох, как это мило, с твоей стороны… Гримм? Гримм. Конечно, как я мог не догадаться, рисунок не завешён без этого. Это последние штрихи. Гримм, эта живая подвижная маска, которая вторит твоей мимике, чуть улыбаюсь. Боюсь испортить тебе композицию, я жду, хоть и не терпеться, но я жду. Жаль, нет зеркала в комнате моей, или есть? Однако я его не помню, впрочем, и неважно…  Может, я не знаю, как именно я выгляжу сейчас, но то, что это гримм профессионален, это я знаю наверняка. А ещё я знаю, что это ваше искусство, я ведь прав? Ну, прав же, да? Улыбаюсь когда слышу твои шаги, кажется готово, да? Не спешу открывать глаза, хочу немножечко потянуть с этим, и… и ты падаешь. – Фанни. – Только и выкрикиваю я, и резко подорвавшись, как бегун со старта, я подлетаю к тебе, хватаю буквально в охапку, пытаюсь быть осторожен. Говорить ни чего не стану, не хочу, надеюсь, ты не ушиблась? Опускаю тебя на кровать. Прикладываю ладонь к губам, дышишь.… Впрочем, ничего и серьёзного быть не должно, но лучше, как говориться перемаяться. Хочу что-то сказать, но обрываю себя так и не начав говорить. Слова сейчас будут лишними, или я не прав? Ай, не важно, повинуюсь своему порыву и нежно целую твои глаза, потом носик, щёчки, глажу тебя по волосам. А на моем лице почему-то вырисовывается улыбка…

Отредактировано Luigi Vampa (9th Jan 2013 00:54:03)

+1

12

Вторишь, ну и вторь себе на здоровье, не передразниваешь чай – по интонациям это слышно, всегда – слышно. Впрочем иногда действительно складывается ощущение, что ты на собственный дом похож – вроде все видно, вроде все слышно, пространства – огромные, а не деле толком ничего и не прочитаешь, пока действительно не покажут воочию. Голый стены, скромная мебель, здесь…в общем-то было довольно легко дышать после тесных камер лабораторий – они называли эти места комнатами, ты сквозь зубы цедила – клетки. Может, дозволь эти самые ученые бродить где вздумается Фанни и правда бы никогда не задумалась о том, чтобы покинуть их…Остров, деревня и ночевать в безопасности. Своеобразное мышление, до крайности, если врачи со скальпелями в руках, оставляющие шрамы безобразные зачастую кажутся намного безопаснее иных из “мирных” жителей. Ты слишком много думаешь, по крайней мере сейчас – точно уж слишком много, –Что? Если тебя о большем и вовсе не просили, то что ты еще намерен и можешь, а главное желаешь предложить? Мэй не мысли читать научена, а только в завтра заглядывать, и то…по особой воле провидения, с коим спорить не с руки вовсе….о третьем…знаешь тут у каждого свое собственное ни с чем не схожее третье и для Фанни тема всегда будет воспалившейся, да совершенно по иной причине. Дополнение, вмешивающееся в жизнь и понятно, что не о том совершенно речь ведется, но…скользит в мысли назойливой пичужкой, из тех что по утру всю округу считают своим долгом разбудить. Но ты отмахнешься – назойливость твоя черта, но совершенно не для того чтобы тебя донимать, она была создана, –Хочу конечно, персиков, я ведь уже сказала, – Улыбаешься, глаз не отрывая, не прерываясь потому что это лишь часть, вплетение в обстановку и ничего больше. Мир может рухнуть прямо сейчас, дом развалиться похоронить под своими завалами вас…да хоть весь космос и даже не в эгоистических порывах в этот раз дело будет, –Но… – Прерывая речь на мгновения, обрывая, улавливая неясные образы. Где-то в сознании они мелькают вспышками, поймай – удержи если сможешь, или пусти все на самотек, ты же можешь отправиться параллельной дорожкой, не так ли? Так отчего бы, не использовать эту возможность? Выдыхаешь, а они расползаются не подвластные, своенравные, прямо вот как их обладательница. И нет, огорчения никакого нет, ты вообще не хочешь видеть это завтра, просто образы преследуют, а ты достаточно неразумна для того чтобы в конечно итоге в них и вовсе запутаться, –Но ты же не о них, правда? – Нет, только не задумывайся, не зависай – иначе это состояние и вовсе никак нельзя назвать. Соберись, протяни руку, краска сохнет и просто так ее совсем скоро уже не размажешь, не имеешь никакого представления о составе, Гримм был маслянистым, он ложился толстым слоем сразу, безо всяких ухищрений, а потом очень-очень долго не поддавался ни мылу, и мочалке, даже подогретая вода ничем не могла помочь. Вы оттирали ярко алые улыбки до того момента, пока сами губы не становились в тон этой раскраске. Смывая то, что давным-давно впитывалось в кожу. Растирая старательно по всей физиономии, втирая, еще плотнее втирая, –Так и все же? Ничего не говори, если так хочется, не произноси ничего лишнего, право слово. Вот можно подумать, кто-то тебя за язык так старательно тянет сейчас… Прямо вот видишь да клещами вытяяяягивает и вытягивает... Нет, неужели это совершенно незаметно? Странно, а ведь Фанни особенно сильно и не старалась, точнее нет, и не особенно сильно она тоже не старалась…
А вот почему ты здесь – это не суть вопроса, дело не в том, для чего ты оказался именно в этом месте никого не беспокоит… Ну по крайней мере точно не Мэй. Ты здесь, это факт и этого факта вполне достаточно для того чтобы она плотно увязла в домике, возле которого так ярко цвела сакура. Она была…невозможной, от нее не было и шанса оторвать взгляд…и она так манила-манила, так звала к себе, что предположить существование чего бы то ни было не самого адекватного в этом доме было очень сложно…правда. Просто Венерина мухоловка тоже восхитительна для тех, кого она губит. Каким кстати ветром тебя сюда занесло по прежнему не важно, есть вещи которые не меняются и прошлое – не играет роли для Фанни, особенно. Собственного-то очень-очень давно нет, и возврата нет…и не догадываясь о многих вещах, ты все равно знаешь слишком много, только никогда не сможешь осознать и это тоже нормально. Раскрываясь людям, оставаться на прежней дистанции, это все нормы жизни с которыми и мириться не хочется, и не мириться тоже уже невозможно…часть жизни, часть бытия. И ты что-то несешь сейчас, какие-то рифмованные строчки, к которым Мэй не стремится, для которой они звучные, разумеется и все равно бессмысленные. Только головой трясешь, когда слушаешь его голос, усталость…ты объясняешь, хорошо объясняешь, но совершенно не то что необходимо, –Заблудиться всякий может, – только слышишь, не о том речь идет, и не к тому разговор клонишь, и есть ли в нем смысл. Когда дрожишь, потому что эти вспышки что-то в сознании дурное будят, словно предвестники, у каждого свои призраки правда? Кому-то воронье кажется дурным предзнаменованием, только вот…Мэй на него бы никакого внимания не обратила, а когда вот так…по глазам режуще-ярко, вот это истинно страшно. И дело не в том, что боишься, зрения лишиться или потеряться, просто однажды ты можешь подвести не самого себя, а того к кому этот прыжок делаешь. Не ловят тебя, разбиваются оба. Знаешь, как иные корят, за то, что не увидели, не почувствовали, не заметили, как срывается рука, как мешкает человек, они пристально следят и для них эти вспышки смерти подобны. И для тебя, и для них…погрязла, вроде вылезти пытаешься, а на деле никак не выходит. Интересно, а ты сама не столь же заблудшая сколь и все остальные жители этого богом забытого места…улыбаешься, лучше бы про него люди забыли. Странные мысли, не твои, чуждые, прочь пошли – вот оно воронье, хлеще всего остального. –Но почему здесь, подле дерева, в отсутствии мелочей, отказавшись от всего тебе же самому свойственному. – А ты оценил бы хоть, ты представляешь какие сложны предложения Мэй с тобой общаясь выговаривать начинает. И только не думай о том, что это твое влияние сказывается – ну нет конечно же, просто некоторые из тех людей, с которыми ты иногда время проводил, проводишь или как оно там…еще, они – стоящие не просто новым словам учат, но действительно объясняют, как и что должно быть использовано…применено. Иногда Фанни даже может это запомнить, иногда попытаться применить…и все таки, только смеешься после подобных заявлений, тебе самой их от себя слушать – все равно что к чужаку с разговорами лезть. Лучше бы и без этого как-то обойтись… –Просто стены эти, – эти не соседние, не какие-нибудь с другой стороны острова находящиеся, ты не зря выбрал именно этот дом, отчего-то именно к нему потянулся. Фанни легко может объяснить свой выбор, не будь здесь сакуры – скользнула бы в совершенное иное окошко – это то что привлекло, то что стало – катализатором… Вот как касание, которого не заметить, потому что по прежнему жмуришься, как мягкость, в которую погружаешься. Ощущения, от которых даже попытки не делаешь скрыться. Беззаботно, да ну что с тобой только может случиться-то в этом месте? Разве что вазу все-таки отправишь к предкам…в прах обратишь на составляющие…разобьешь. А с самой-то, с самой ничего не будет. Просто глаза открыть еще страшно слишком, –Убери свет, – полушепотом, потому что до тех пор пока он предательски наполняет комнату ты никак не можешь открыть глаза. Боишься, да…Нелепый страх, невозможный, глаза бы закрыть, да перестать об этом маяться. Не выходит, никак не выходит… –Убери… – Просьба, конечно просьба, в конце концов это не так уж и сложно просо задернуть шторы, или наоборот не делать этого. Видишь же жмурится, в конце концов рисунок-то закончен….

+1

13

Ничего действительно страшного не случилось. Просто свет, просто кто-то ему рад, а кто-то не очень. Ничего нового. Огонь может греть, а может обжигать. И если для одних солнце это явный признак тепла, света, ясности, а после долгой и холодной зимы это просто культевирунный символ весна. То для других солнце это признак жары, зноя, засухи, яркого света, что режет глаза.… Одни довольно нежиться под лучами солнца, другие норовят поскорее скрыться в тени. Для одних весна и лето это свобода, это легкость и беспечность, для других это полностью противоположное явление. Как я и говорил, ничего нового под этим небом уже не случиться. Ничего, ничего для самого неба, но не для нас.… Хотя... быть может, мы вернёмся к этому вопросу, когда станем старше, намного старше, когда проживём полвека. Но сейчас мне тридцать, а тебе и того меньше, поэтому оставим подобные размышление и раздумья хотя бы до сорока пяти лет.
Что же, я задёрнул шторы, и комната вмиг погрузилась во тьму, или лучше сказать наполнилась тенью. Ведь там, за окном было светло, а в комнате царила имитация вечера. Я продолжаю стоять у окна. Не спешу возвращаться к тебе, ты, кажется, успокоилась, свет больше не тревожит тебя. Я тоже замираю, будто вторя тебе, а может, я просто хочу дышать с тобой в унисон? Забавно, для цветов солнце это неотъемлемая часть жизни, без него они погибают, и это в лучшем случае, в худшем же, они растут во тьме и всю жизнь мучаются и маются… Цветы не способны на самоубийство, но душа и чувства у них есть. Я знаю это, и никакие опыты или учёные тут не причём. Я просто знаю это и всё. Вот и получается, дорогая моя Фанни, что ты не цветок, вовсе нет. Ни роза, ни даже ромашка. Но пусть хоть кто-то скажет, что это плохо, или что-то в этом роде, я разобью этому лгуну челюсть, во всяком случае, нос будет разбит в кровь. Ты не цветок Фанни, но я никогда и не считал тебя им, нет. Ты… я задумался, ибо хотел сказать, что ты чувство, и задумался, какое же ты чувство… Смех, веселье, это всё верно, это всё есть в тебе. Но я знаю, впрочем, я всегда это знал, но теперь знаю не только теоретически, но и практически. Я говорю о смехе и веселье. Ведь все клоуны, комики, акробаты, Эквилибрист, словом все кто олицетворяет цирк, на самом деле другие. Хоть кто-то из вас знаком с самыми известными комиками мира? Вы же согласитесь с тем, что на экране или сцене эти люди кажутся самыми весёлыми, беззаботными и счастливыми. И если хоть кто-то из вас видел их в реальной жизни, то должно быть решили, что обознались. Ибо в этих грустных лицах, в этих глазах наполненных печалью и тоски, во всём их естестве и их настоящее природе нет смеха, им даже и не пахнет. Все комики такие, все! И я понятия не имею, почему так, хотя теорий конечно много. Но сейчас не о том речь, не о них я думаю. А о тебе, Фанни Ли Мэй. И так, Фанни, ты не цветок, ни смех, ни веселье. Ты иное чувство. Но какое? Хм.… Улыбаюсь уголком губ, улыбаюсь потому, что понятия не имею, какое же ты чувство. К тому же эта идея о том, что ты чувство тает, быстро, и необратимо. А всё потому, что вместо неё в голову нагло и беспардонно втискивается другая мысль. Ты явление, ты что-то такое, немного внеземное. Ты такое явление, которого никогда не было на земле. Такое, которое я никогда не встречал. Снова улыбаюсь, только теперь не уголками, а добродушной улыбкой странника вернувшегося домой. Кстати, о доме. Быть может я оказался на этом острове в этом доме именно потому, что здесь я должен был встретить тебя. То самое явление, которого я всегда ждал и искал. Хотя и не знал этого, но где-то на подсознательном уровне, где-то там… Тебя нужно беречь, оберегать, холить и лелеять. Я это прекрасно понимаю и знаю. Прости, что иногда я не делаю этого, или, что редко делаю это, или никогда.… Или делаю, но так коряво, что.… Впрочем, не важно, не об этом речь. А о чём тогда? А о том, что ты хоть и кажешься сильной, смеёшься, улыбаешься, я чувствую, что там внутри тебя происходит. Наверное, сказать, что я понимаю и осознаю всё, что твориться внутри твоего мира означало бы нагло соврать. Поэтому, я лишь иногда чувство и иногда понимаю. Но я обещаю, слышишь, обещаю всегда защищать тебя ото всех. Пусть только кто-то попробует прикоснуться к тебе пальцем, только пальцем, слышишь? Я тут же наброшусь на него и буду бить. Кулаками, да, в данном случае я выбираю, не слово, а дело. И знаешь, что ещё, моя дорогая. Если я когда-то подниму на тебя руку, я… я не знаю, я разрешаю тебе сделать всё что угодно с собой… Иначе всё что угодно с собой сделаю я. Усмехаюсь этой мысли. Нет, конечно, нет, ничто и никто, никогда не заставит меня поднять на тебя руку. Накричать да, бить посуду да, но только не поднять руку. Нет, я ещё не стал деградировать, ещё нет…
Продолжаю стоять у окна, я не знаю, зачем я это делаю, в смысле, почему продолжаю стоять у окна и пялиться и куда? На штору. Что я там пытался разглядеть? Да ровным счётом ничего. Но стоять я там продолжал. Как-то неожиданно и вдруг эта штора для меня стала стеной некого откровения. Я на мгновение ощутил, что я один в этой комнате, быть может даже в этом доме, и вроде бы как я стою у стены и разговариваю с…самим собой. Веду вот такой вот внутренний диалог-монолог. Забавно. Прости, Фанни, что так сильно затянулась эта пауза, что я продолжаю молчать. Сейчас, ещё немного и я заговорю. Просто в голову опять лезут мысль. О тебе, и о том, что будет, если в какой-то момент ты оступишься и упадёшь. Не будет сетки, не будет батута, ничего не будет, только земля, пол, ну или арена, это уже не важно. Просто ты оступишься и встретишься с твёрдой поверхностью. Нет, не хочу об этом думать опускаю свою потяжелевшую голову, свой лоб на свою ладонь, как, бы поддерживая её, провожу по волосам, потом стряхиваю с голову невидимое, что ни будь. После тихонечко хмыкаю, провожу ладонью по своей щеке, и наконец, поворачиваюсь к тебе. Ты всё ещё лежишь на кровати. Слегка улыбаюсь тебе, хлюпая ногами по полу, я иду к тебе. Остановившись у кровати, у изголовья его, я осторожно присаживаюсь на край. Провожу ласково по твоей голове, поглаживая по волосам. Мне хочется что-то сказать, нарушить это возможно уже надоевшую и точно звенящую тишину, но.… Продолжаю молчать, просто не знаю, что говорить, и надо ли вообще.
- Наверное этот дом олицетворение моего я, их моих желаний, я никогда не любил бахвальства и прочих мерок, форматов которые так яро навязываются в обществе людей, особенно в обществе тех, у кого ну очень много денег. А для меня деньги это возможность, не больше и не меньше. – И о чём это я говорю, и нужно ли оно тебя, да и потом, может было лучше молчать, но… сделано, что сделано. А света в комнате нет, вечер, имитация вечера, и я, знаете ли, совсем не против вечера и отсутствия света солнце, а очень даже наоборот. Вечер он бархатный и успокоенный…

+1

14

Темно, а значит все становится не таким четким, но и не таким резким. Отчего вдруг так ударило, не всегда же…ты обращаешь на это внимание, а теперь вот…может восприятие как-то изменилось. Разглядываешь ладони, только в этом полумраке ты и силуэты-то еще различаешь с большим трудом. Для того чтобы глаза привыкли нужно время, а самое главное…это лишает возможности видеть то, что ты только что сделала. Плотная ткань, или ты только выдаешь ее за такую, а на деле глаза открыть боишься? Не разобраться, в этом есть всего один единственный выход. Жмуришься, закрываешь глаза яростно, не считаешь просто по кровати незатейливый такой ритм отстукиваешь. Никому кроме тебя самой его не расслышать и не разобрать, даже если очень-очень потянет. Если очень-очень захочется…только вот, разве может это вообще кому-то понадобится? Черт, ну опять какая-то муть в голове, невозможная, ненужная…не понадобится и не надо, ты в конце концов не мир этот под себя перемалывать собираешься, а просто жить, как выходит и как умеешь. Так для чего зацикливаться? Наверняка это все дурное влияние людей, чересчур нормальных людей, тех для кого важно куда именно вернешься вечером, кому есть дело до того что именно окажется в тарелке на завтрак и в каком месте закончится день. Материалисты, среди которых так легко заблудиться, так легко увлечься чем-то совершенно тебе не свойственным. Но нет, пока еще хватает сил, оборвать любые мысли о постоянном пристанище, достает сил для того чтобы даже не пытаться… Да, даже самой крохотной попытки не сделать…ни единого шага в их сторону, а надолго ли? Открываешь глаза… света достаточно для того чтобы различать интерьер. День в разгаре и от него все равно никуда не скрыться… Света достаточно здесь, а вот ты блуждаешь где-то в совершенно ином месте. Когда-то очень много лет назад ты тихо грезила о том, что вы останетесь в каком-нибудь городе, будет свое собственное помещение и вы будете развлекать просто во имя этого самого явления – развлечение, а теперь…интересно это отрава общества, или это просто снизошедшее осознание? Не зря твой отец всегда снимался с места, как только начинало казаться, что вы застоялись, не зря… он во всем был прав, только так можно не погрязнуть во всем этом. А тебе теперь что? Сохранила ли его идею в сердце, или тем, что увязла в этих комнатах предаешь на самом деле? Рассудить некому и посоветоваться не с кем…не потому что не поймут, но потому что не прочувствуют, для этого надо было трястись вместе с вами по всем ухабам. Черт, да тебе самой понадобилось столько лет для того чтобы теперь, потеряв все наконец-то нащупать главное, то отчего вы вечно стремились в путь. Не потому что шоу приестся – его всегда можно обновить, но потому что нельзя, таким как вы нельзя завязнуть в реальности… Да только вот мысли мыслями, а сорваться ты не можешь – не готова, и ответов нет и быть не может. Возможно, когда-нибудь выйдет сделать шаг прочь, возможно удастся найти баланс, сохранить равновесие, не раствориться и не потерять, а может…и это тоже более чем вероятно, все что ты знаешь о себе, все что знала когда-то давно и чему желала вторить, на самом деле не более чем воспоминание. Иллюзорная картинку, которую так не хочется потерять, да только выбора никто не предоставил. И как с этим быть? Глаза закрываешь, опускаешься в темноту, но только ты…сознание тудо отпускаешь, почему всегда именно так? С закрытыми глазами ты видишь больше, намного больше, нежели пристально вглядываясь? Лу к примеру, наверняка все еще не оторвался от своего окна, как минимум потому что до сих пор молчит, как тебе кажется, потому что ушел за собственными мыслями. Ну и пусть собственно, ты его в этом никогда не винила и даже если сейчас сорвется, для того чтобы запереться в своей мастерской…значит так надо. Это все не сложно принимать, пожалуй не сложнее чем осознание – ты всегда будешь ходить по краю крыши, до тех пор пока не оступишься окончательно, пока не подведет тело. Или кто-то не поможет ему подвести… Не ловишь дыхания, не вслушиваешься, какая разница теперь, что будет в следующем мгновении, к тому что сейчас проносится оно никакого отношения не имеет. Вот только это даже не грусть, и не сожаление… Зачем печалиться о том, к чему все равно никогда не представится возможность вернуться? Это просто на несколько мгновений защемило что-то, незнакомые ощущение, чужеродные. Избавиться от них стремишься, моргаешь несколько раз, словно это действительно может помочь. Знаешь…ты бы очень хотела сейчас попасть на поля Таскании и вместе с тем, точно знаешь, что сама мысль об этом как-то противна, что ли. Двойственное ощущение, в котором нет никакого раздвоения… Не делишься им, как впрочем и очень-очень многим из того что тревожит, мешает спать ночами в одиночестве, ты же не зря всегда так тянешься к присутствию кого-то еще…и только не надо вспомнить про лес, он ведь тоже живой. И это не притворство, в мире итак слишком много лживого лицемерия, ты никогда не сделала бы и попытки дополнить его новой ложью… А что это сформулировать тебе все равно не удастся, слишком много ощущений, слишком мало слов и никакой надежды на то, что однажды ты все-таки научишься – рассказывать. Буря, с которой справится не представляется возможности, можно только отпустить и надеяться, что она вновь смилостивится. Оставив в покое, пусть и разбереженную душу. И черт побери спасаться негде, остановиться-то можно где угодно, от этого появится пристанище, а не пристань. Закрывая в очередной раз глаза, не спасения ищешь, его нет и к этому ты всегда была готова, всегда знала…от себя не убежишь. Просто по давней привычки перебиваешь одни мысли другими, подменяешь картинки и вместо полей, видишь как только что ложились краски на кожу, тоска она есть…она у всех есть, просто Фанни всю жизнь загоняла ее в самый дальний угол и практически никогда не оставалась наедине с ней. Самые страшные…самый безнадежные враги – они всегда в выигрыше, они всегда…понимаешь? Хотя нет конечно, как можно понять то, на что и намека не сделают. В душе идет борьба за право оставаться собой, а для всего мира Мэй просто валяется на кровати. Улыбаешься, хотя это скорее на насмешку похоже, над собой конечно же, тут уж впутывать точно некого… И это…это странное ощущение, ты же точно знаешь он бродит где-то сам по себе, да и ты в общем-то тоже и отчаянно кажется, что именно так и происходит здесь – всегда. Пусть, ты и пальцем не шевельнешь для того чтобы попытаться что поменять – это будет как минимум надругательством над личностью, а значит недопустимо. Только вот…однажды она все-таки проиграет и именно тогда, только тогда, не найдя никакой опоры оступится. Паузы, дурные и бесконечно чужие, но видишь же…не лезет, не вмешивается, хотя делала это всегда, что ли? Ты слышишь призвуки, но предпочитаешь считать, что это только чудится, чувствуешь как прогибается поверхность под тяжестью явившегося и делаешь вид, что ничего не замечаешь. И…прикасайся, не прикасайся, от того что уже создала явившаяся тишина поможет разве что следующий день, Мэй заблудилась нечаянно и кто сказал, что ориентируясь на голос сможет выйти? –Ты дома… – оборванно, словно что-то лишнее пыталась сказать. Впрочем, так оно и было, ты же знаешь чем нужно закончить предложение, но отказываешься, даже самой себе в подобной чести просто отказываешь…нет, таким бросаться не стоит, минутное. Нельзя, никогда нельзя бросаться словами, то что они творят никакое время вылечить не способно. И света достаточно даже в импровизированном вечере, более чем достаточно, чтобы сориентировавшись в пространстве Фанни нашла дверной проем, душно и отчаянно что ли как-то. Словно стены разом омертвели и нет, это всего лишь игра воображения, глупая игра…но прекратить ее не представляется возможным. Мерно качается колечко на цепочки, ты все еще помнишь о его существовании, а Лу? Мэй вот не забыла…и вряд ли хоть когда-нибудь сможет вырезать из памяти все то, что оно принесло. Не злопамятная, просто не способная забыть. Всего лишь год, или целый…интересно ты бы хотел еще раз? Дело даже не в повторе, когда все движется на эмоциях выбора не остается, но…нет, это все из-за обстановки, наверняка, да, просто отчего-то стало в тягость здесь находится. Надо просто выйти, сменить помещение хотя бы… На цепочке которую Фанни поддела пальцам качается колечко, –Ты ведь побудешь – статуей. Не дожидаясь ответа, просто уходишь в сад, знаешь…в нем есть прелестное место, прямо под сакурой что когда-то привлекла ее внимание. Ну право слово, ты ведь не думал, что она вознамерится показывать тебя всему городу? В конце концов там и дети гуляют…да и местная полиция и без того слишком уж тесно с тобой знакома. Нет, в этот раз все ограничено маленькой сценой и практически отсутствующими зрителями. И ты заметил да? Сейчас, Мэй действительно использовала все двери, которые находились на дороге, и даже лестницей не побрезговала…неслыханно, не правда ли? Дожидаться тебя не на сакуре, но устроившись прямо под ней…

+1

15

Побуду ли я статуей? Господи, ну что за идея? О, силы небесные, ну что за желания, что за идея посетила твою голову? Откуда, и…какой в этом смысл? Что в этом такого…необычного? Я ни разу не был натурщиком, с меня, ни разу не рисовали картин и не лепили скульптур, а вот тебе мне предстоит побыть живой статуей? Боже, Фанни, откуда в тебе это? Благослови небо твою голову, в которой (я уверен в этом) таиться не одна странная, престранная идея. Благослови!
Игра, снова игра началась. И я готов спорить до хрипоты со всеми, кто скажет что либо против того, что… игра началась снова, и это было одно из лучших события, как глоток свежего воздуха, как глоток воды в летний зной… Игра снова возобновилась. Счастье в чистом виде. Грубое, природное, вулканическое. Это было лучше всего. Лучше наркотиков, лучше героина. Лучше, чем допинг, кокс, крэк, дурь, гашиш, конопля, марихуана, ЛСД, кислота и экстази. Лучше, чем секс, фелляция, групповуха, мастурбация, тантризм, камасутра, «тайская тележка». Лучше, чем арахисовое масло, бананово-молочный коктейль. Лучше, чем трилогия Джорджа Лукаса. Лучше, чем все «Маппет-шоу». Лучше, чем конец 2001 года. Лучше, чем виляющая бедрами Мэрилин, Лара Крофт, Наоми Кэмпбелл. Лучше, чем соло Хэндрикса, чем шаги Нила Армстронга по Луне, чем хоровод вокруг елки, чем состояние Билла Гейтса. Лучше, чем все трансы Далай Ламы, чем все уколы тестостерона Шварценеггера и коллагеновые губы Памелы Андерсон. Лучше, чем Вудсток и оргазмические рейвы. Лучше глюков Де Сада, Рембо, Моррисона и Кастанеды. Лучше, чем свобода. Лучше, чем жизнь! А что ещё могло быть лучше самой жизни? Только не говорите, что смерть. И не важно, боитесь вы её или нет, в любом случае вам хочется ещё пожить. Уверяю вас, какой бы скудной, по вашему мнению, не была ваша жизнь, приставь вам сейчас пушку ко лбу, вы бы желали лишь одного – Жить. Игра, всё снова завертелось, закрутилось, свечи снова зажглись и их яркий свет во тьме осветил путь. Путь для нас, путь для нашей игры. Слышишь? Эта игра для нас, для, нас, и только для нас. Всё снова завертелось, закружилось и опять, по кругу, по кругу…. Я задумался, по кругу ли? Ведь нет, на самом деле нет. Не менялась только суть игры. Вечное «слабо или не слабо?», вечной сдрейфишь, или нет? Вечное кольцо на цепочки, когда-то (быть может) я найду ему применения. И надену эту цепочку тебе на шею, вместе с кольцом, а может надену само кольцо, кто знает, кто угадает. Кто?! Даже небо молчит, оно не знает. Ведь мы с тобой ненормально нормальные люди, мы с тобой никогда не изменимся, мы это мы. И как не одевай меня прилично, я всегда останусь неряшливым художником, который не прочь пропустить стаканчик, другой. Как тебя не одевай, ты останешься бродячей циркачкой. Мы не изменимся, мы это мы. И знаешь что? Моя дорогая бродячая циркачка, это лучшее, это к лучшему. Мы всегда будем теми персонами, кого открыто любит нас, или теми, кого открыто не понимает, а может и презирает нас, а может и вовсе ненавидит? Я даже и не знаю.… Но мы не изменимся, мы не футлярные, как большинство, а большинство всегда восстает против тех, кто не с ними, это не стадное чувство, это страх.… Это вполне обычное и нормальное явление для человека. Страх. Люди боятся всего, чего не знаю, и чего не понимают. А мы никогда не станем понятными, никогда! Вот и остается нам быть, просто быть.… Однако меня занесло совсем не в ту степь, мои мысли повели меня проулками и закоулками моей души. Я к этому привык, не знаю, как ты, но думаю,…ты та, кто понимает, понимает, куда могут увести мысли и размышления, и что они способны сделать с человеком. Я дома, впервые за долгое время, я дома, впервые за долгое время я чувствую, что я дома. Но дома ли я действительно? Может быть, здесь мне просто уютно и хорошо, и спокойно, может быть так, как думаешь, Фанни? Возможно, меня когда-то потянет обратно в мегаполис? Куда-то туда, где суета, где шум и гам, и где (прости Господи) лицемерие и двуличие, может ли быть такое? Говорят, никогда не стоит зарекаться. Я и не стану, но где-то там, глубоко в своём «Я», я пообещаю себе никогда не возвращаться, в конце, концов лучше быть здесь, художником алкоголиком, и разгильдяем и повесой, чем быть артхаусным художником там, в городах, быть ловеласом и бездельником по сути… Хотя я никогда и не писал артхаус, но вёл подобную жизнь. Ладно, пора отогнать эти сумбурные и несвязные мысли. Прочь, прочь, прочь! Игра снова началась, а это главное, это важно, важно для меня, и для тебя, должно быть. Во всяком случае, мне так кажется. Верую, что прав я, верую…
Вот ты уже спускаешься вниз, или уже спустилась, я и не заметил, забавно, как я могу увлечься своими мыслями. Мне иногда даже немного страшно. Вот так, кто-то говорит со мной, а я не с человеком.… А потом раз, хоп, и я бегу за красками, кистями и холстом. Со стороны это странно, может действительно страшно, но для меня это вполне нормально, в порядке вещей.
И так, ты спустилась вниз, через двери? Через все двери? И даже воспользовалась лестницей? Неужели? Сегодня явно пройдёт ливень, или снег, это…необычно, и не привычно. Для меня. Но что же, спускаюсь и я. Спускаюсь вниз, прохожу на кухню, наливаю себе стакан ледяной водопроводной воды. Меня немножечко мучить жажда. В пару глотков выпиваю эту воды, что слаще и вкуснее для меня сейчас любых блюд. Наконец выхожу к тебе и.… И ты не сидишь на ветке, не лежишь на неё, и даже не весишь вниз головой, ты сидишь под сакурой и кажется, смиренно ждёшь меня. – Я побуду статуей, конечно же, побуду. Никаких вопросов и быть не может. – Говорю я широко улыбаясь, показывая тебе, насколько я рад тому, что игра вернулась в нашу жизнь. Я не знаю, какую статую изображать, поэтому изображаю ту позу, которая приходит мне в голову. Я становлюсь прямо, так, что бы смотреть прямо на тебя, ноги ставлю на ширине плеч, руки протягиваю вперёд, но не раскрываю их, это скорее больше похоже на мольбу, ладони делаю лодочкой, на лице замирает выражение лица аля «Иди сюда, мой дорогой путник, я тебя обниму и водой напою». Замираю. Не произношу ни слова, ни шевелюсь, и вроде бы, как и не смотрю на тебя. И так, я статуя, я замер, что будешь делать дальше, Фанни Ли Мэй, а?

+1

16

Неслыханно, ну конечно же неслыханно. Этого нельзя разглядеть, потому что сейчас спиной к нему движешься. Просто ощущаешь это и все…словно глупость какая-то сделана. Хотя может на самом деле – кажется, ты зачастую оказываешься в ином мире, параллельном проще сказать, он ничем с тем, что у Мэй существует, не пересекается. Но, это ведь нормально, так и должно быть в жизни. У каждого свой персональный уголок. Так и должно быть, именно так. По ступенькам вниз, через двери прочь, ненавидишь их, но используешь. Интересно, а отчего кстати такая не любовь к дверям? Никогда не задумывалась, они и в вагончиках есть и на входе в шапито имеются, так какая вообще проблема с их существованием. Солнцем по лицу, только в этот раз без бликов, потому что стекла рядом нет и зеркал тоже нет. Очень мягко, очень приятно, теплом по коже, ты же любишь солнце, отчего так боишься временами? Двери, окна, стекла, осколки, лепестки, гамма эмоций, калейдоскоп витражей, и их ты тоже терпеть не можешь. Разноцветные эскизы невозможного, глупости какие-то в голову лезут. Раз ступенька, два…ты давно уже в саду, а сознание где-то мечется. Сакура теплая, ствол разогретый, милое дерево, ласковый цвет, так влекло к нему, что отказаться не представилось возможности, и как ты его не испортила собственной привязанностью? Игра…в свои права вступает потихонечку игра, зачем ты это сделала ведь где-то просьба, где-то подначка, тонкие грани, а для тебя не существуют. Это ли не страх на самом деле, все что держит в мире, все то привязывает к жизни – все игра. И потому, прислоняешься плотнее к дереву, обняла бы его, да отчего-то двигаться пока нет никакого желания. Ждешь, ожидание…странное ощущение, ты когда-то уже ждала возле дерева, отсчитывая мгновения ждала, никак не желая сознаться в том, что давным-давно уже сделала выбор. Есть ли он вообще? Когда каждая вторая ночь приносит картины будущего, есть ли вообще хотя бы возможность делать собственной выбор или это все глупости дл наивных глупцов? Может жизнь все давно словно по нотам разыграла, есть несколько вариантов развития жизни к примеру, да только вот… Только если пройти один из рубежей, к части из них вернуться просто невозможно? Что если предрешено практически все, набор…странный набор. Как же…как же…глупости, все это глупости.
Не может, значит? Никаких вопросов, разумеется, на ладони висит цепочка, на цепочке болтается колечко, качается, маятников, конечно же…ты не можешь сказать ему нет, и никто из вас никогда не мог. Это жизнь, такова ваша жизнь, и сейчас, разглядывая из под дерево, ты кусаешь губы, как-то слишком серьезно раздумываешь. Не твоя история, только выпутаться из нее уже никак не выйдет, ты увязла…увязла так что и крылышки бабочки не трепыхаются больше. Шаг вперед, три назад, толи вальс, толи танго, ты не помнишь этого всего. Побудешь, ну конечно же побудешь, до тех пор пока эта вещица качается в твоих ладонях ты будешь. Ладно, вроде бы ты именно этого хотела – он застыл, а ты делаешь пару шагов вперед. Ну и что ж теперь дальше-то делать? В дом уходишь, вытаскиваешь из гостиной подушки, практически из всех комнат, не касаясь только спален. Чайник ставишь, пока греется вода даже носу из помещения не показываешь. Кружка в ладонях, приятный аромат, не горячий и не холодный, то что надо, подбирая по температуре. Аромат, жадный, щекочет...звучит, и на улице тоже звучать будет. Одна установлена на подносе, рядом с горой из этих самых подушек, на земле сидеть отчего-то ну совершенно не хочется. Все устроено здесь и можно обратить внимание на второго участника действа, правда ведь? Появившись вновь устраиваешь кружку в ладонях новоявленного изваяния, усмехаешься, производя манипуляции, в левой руке бальзам спрятан… Перед глазами прямо, несколько капель растворяется в воде, может снова ошибка, может это именно тот который ты действительно любишь, как угадать? Посмотрим, сколько ты простоишь?
Мэй отходит в сторону, устраиваясь на этой горе из подушек, кружка зажата в ладонях, только знаешь…в отличии от тебя Лу, Фанни способна касаться его не только ладонями, а греет он кстати приятно…ласковое тепло, нежное, но и пить… Приятно донельзя, не правда ли?

+1


Вы здесь » The Flight To Nowhere » Завершенные эпизоды » Сначала казнь! Потом приговор!