Я бегу все медленнее и медленнее. Дыхание и сердечный ритм постепенно нормализуются. Мысли завершают свой, казалось бы, бесконечный круговорот и занимают соответствующие им места в моей голове. Наконец я перехожу на шаг и ловлю себя на том, что наслаждаюсь свежим лесным воздухом. Это больше походит на прогулку одинокой девушки по лесу. Не хватает только корзины пирожков и красной шапочки.
- Алло, Рокси, приём. Твой пятилетний сын бегает по дремучей чащобе в одиночестве. Ты должна сейчас же взять себя в руки и найти его.
- Сейчас же? Нельзя ли как-то позже, а? Здесь так тихо и свежо в лесу, мне нужен небольшой отдых.
Наверняка вы сочтёте меня бесчувственной эгоистичной свиньей, но я и сама в шоке от собственных мыслей. Как я могу спокойно относиться к тому факту, что потеряла ребёнка? Причём не в каком-нибудь Дисней Лэнде, а в месте, где каждый день сильный убивает слабого. Сильный крадёт, причиняет боль, обманывает и истязает тех, кто слабее его. А мой мальчик не просто слабый. Он абсолютно беззащитен перед эти жестоким миром, в котором действует лишь один закон - убей или будешь убитым. Но я, чёрт побери спокойна! Нахожу тысячу и одну причину тому, что Джейден сможет самостоятельно и без каких либо приключений вернуться домой к Брайану. Моё шестое чувство не предсказывает мне ничего дурного, Джей знает дорогу домой из коттеджа Фанни, а ещё в каждой из существующих на острове группировок у него есть тот, кто сможет вступиться за него, задумай кто-то похитить малыша. Адам - учёный, Адриана - кролик. А нейтралам и футлусцам уж точно не придёт в голову трогать пятилетнего ребёнка. Разве что до дома проводить.
Браво, Рокси! Ты превзошла саму себя! Отлично справилась с возложенной на тебя задачей. Потеряла ребёнка, так ещё и кучу оправданий себе нашла. Неужели ты думаешь, что Брайан вообще станет их слушать после подобного инцидента? Плевать на то, сколько у Джейдена доброжелателей, и как хорошо он знает остров, ты должна волноваться, ты должна как можно скорее найти его! Должна. С каких пор у меня появились долги? Давно ли я начала вести себя так, как того ожидают от меня другие? Оправдать ожидания Брайана. Не обмануть его доверие. Почему я так упорно стараюсь не обращать внимание на то, как меня передёргивает от каждого этого слова? Я пытаюсь быть кем-то, кого хочет видеть подле себя Брайан. Заботливой девушкой, которая варит суп на кухне и следит за ребёнком. Конечно, он мне скажет, что готов принимать меня такой, какая я есть, только, Рокси, не пей, не кури, не гуляй с кем попало, а так ты меня очень даже устраиваешь. А что, если вся эта семейная жизнь не для меня? Я так долго пыталась, но так и не смогла проникнуться искренними материнскими чувствами к Джейду. Может, причина в том, что я не вынашивала и не рожала этого ребёнка. Может, испытай я на собственной шкуре все то, через что проходит почти каждая мать прежде, чем родить своё дитя, услышь я его первый плачь, увидь его впервые, такого маленького, истошно кричащего, с пуповиной накрепко связанной с моей, я бы поняла, наконец осознала, что значит быть матерью. Но нет. Всё было иначе. В один не самый радостный день я узнала, что он есть, что в нём течет моя кровь. И это единственное, что связывает меня с ребенком, который является, если верить Адаму, моим сыном. Я обманывала себя тем, что это то, что мне нужно. Ребёнок, домашний уют. Кто не хочет для себя такого счастья? Чёрт, да я всего лишь повелась за этим всемирным помешательством на детях, пирогах с яблоками и тихой семейной жизни! Я никогда не была такой! Я никогда никого не любила, никогда никому ничего не была должна. Мною пользовались, меня обманывали, а я мстила, убивала, напивалась и забывалась. Я страдала? Да. Но, может быть, это и есть моё истинное предназначение? Кому-то суждено плодить новые жизни, дарить им тепло и заботу, я же родилась лишь для того, чтобы день за днём разрушать себя. Я думала, что счастлива, а сама ждала достаточную причину для того, чтобы сбежать. Привязалась к Брайану с этой его внезапной задумчивостью, учинила ссору. Сбежала к Фанни и оставила 5-летнего ребёнка без присмотра. А теперь иду по лесу и наслаждаюсь внезапно выпавшей на мою долю свободой. Дышу воздухом. Чувствую, как внутри закипает кровь, которая всё это время будто пребывала в застое. Я чувствую, что вот оно - настоящее счастье! Я ужасна. Я самый ужасный человек в мире.
Запах сигаретного дыма вырывает меня из размышлений, и я, словно наркоман, нуждающийся в дозе, иду на него, раздвигаю ветви деревьев, преграждающие мне путь. Выхожу на небольшую поляну и вижу впереди себя незнакомого парня. Он курит, прислонившись спиной к дереву. Тру глаза. Это мираж? По лесу хренова туча мирных рыскает, а он стоит себе и курит... Его безмятежное выражение лица меня завораживает. Будто встретила родственную душу. Сильнее раздвигаю ветки, протискиваюсь сквозь кусты. Подхожу к нему.
- Закурить не найдётся, приятель?
Как же я давно не курила... Наверное, целую вечность. Мне кажется, эта драгоценная сигарета, если он всё же даст мне её, вставит меня покруче любого наркотика.

Я погас. Спрятался в своей пещере, в своей раковине. Я слеп, глух и нем. Ни одна мысль в моей голове не предупреждает о том, что сегодня явно не мой день. Проходной двор какой-то, ни минуты покоя.
Сначала я услышал шорох. Уши сами собой навострились, но курить я не перестал. Одно другому не мешает. Глаза на автомате принялись выискивать возможную угрозу. Люди? Звери? Не знаешь что лучше. Хотя в этих местах я бы не удивился, повстречав водяного или джинна из бутылки.
Навстречу мне выплыл, увы, не джинн, а самая обыкновенная девчонка. Что ты забыла здесь, лесная фея? Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я остаюсь таким же невозмутимым, как и пару минут назад. Интересно, она наблюдала за мной? Или случайно наткнулась? Что делает здесь эта хрупкая особа? Бесстрашная хрупкая особа.
- Закурить не найдётся, приятель? - донеслось до моего слуха.
Приятель? Девочка, ты серьезно? Да убереги тебя Бог от таких приятелей, как я. Если ты Красная шапочка, то я злой и страшный серый волк. Я в Красных шапочках знаю толк, ага. Мне только дай такую шапочку и я живо с ней разберусь. Если настроение, конечно, соответствующее. Сейчас я зол не только на весь белый свет, но и всех представительниц слабого пола (тут я задумался, а слабого ли, ибо Адель удалось отвесить мне хорошую оплеуху на прощание, что я невольно засомневался в слабости женского пола). Ну да ладно, лирическое отступление подошло к своему логическому завершению.
- Держи, - я протянул девчонке открытую сигаретную пачку, чтобы она смогла взять столько, сколько захочет. Я не жадный, я очень добрый серый волк. Только спиной ко мне не поворачивайся. На всякий случай.
Ее лицо мне не знакомо. Я впервые вижу этот профиль и редкие веснушки. Сколько ей лет? Молода, судя по всему. Я непроизвольно оглянулся по сторонам, из чего сделал вывод, что девчонка добралась до моей тайной "пещеры" в одиночестве. Идеальная жертва. Но я, как истинный хищник, хочу еще немного поиграть с ней. Кто знает, вдруг мое желание ломать-крушить-убивать вдруг перегорит?
- Заблудилась?
Мой вопрос звучит так невинно, что я сам удивился. Ты заблудилась? Я разговариваю с ней, как с маленькой девочкой, удравшей из своей песочницы. Ты заблудилась, дитя? Просто спрашиваю, интересуюсь. Без лукавого прищура и кривой улыбки. Я, как всегда, апатичен и безразличен к ее персоне, пусть мой отстраненный вид поставит все точки над ё.
Даю Веснушке прикурить. Внимательно слежу за каждым ее движением, не отрывая взгляда от ее лица. Она затягивается с таким удовольствием, будто бы это последняя сигарета на земле. Да вот же, малая, тут целая пачка, не торопись.
Я с интересом следил за девчонкой, не боясь показаться наглым или невоспитанным. И так бы и дальше глядеть мне на нее, но внимание привлек шорох, доносившийся откуда-то сбоку. Я выпрямился и приподнял голову вверх, как волк, учуявший добычу, ожидая узреть в своей обители еще одного гостя. А, может, и двух.
Что за черт? Ты ждешь гостей, Красная шапочка?

Провожаешь его взглядом, чуть нелепо, внезапно, так щемяще. Теперь по утрам будет так всегда, да?
Вздыхаешь. Молчишь.
Твоя упорная совесть с утра такая вредная, и ты выскальзываешь из дома, и кричишь ему, что не пойдешь никуда. Тебе делать в лаборатории нечего, заглянешь через часок-другой. А вечером ты... Перенесёшь к нему свои вещи.
Не верится.
Ты оборачиваешься в кошку и бежишь трусцой в сторону Футлуса.
А что мы делаем всю свою жизнь?
Нам причиняют столько боли, столько проблем, столько ответственности мы должны тащить на своих плечах. Мы можем пускаться во все тяжкие или сидеть дома за книжками. Как Вы чувствуете свою жизнь?
От нас останется только имя и даты через тире. И через сто лет будет неважно, кем ты был.
Ты - вот кто важен. Как ты прожил свою жизнь?
Некошачьи мысли в голове. Это хорошее утро.
Ты бежишь в такт ветру, солнцу и жжужанию. Шерсть твоя развивается, и кажется, ты счастлива. От чего? Все сложно.
Или слишком уж просто.
В такие моменты, наедине с собой, хочется пустится в неудержный пляс, петь и хохатать. Замираешь на секунду, греясь в солнечных лучах, мурчишь сама себе.
Ты бежишь через лес.
Зелёная листва покрывает небосклон над твоей головой, лес дышит, живет. Как и ты.
Иногда мы не замечаем простых чудес рядом. Ты настолько буйная, настолько неуступчивая, что тебе жить только в лесу. Когда ты последний раз так радовалась?
Рвешься за бабочкой.
Какая к черту разница? Ты прыгаешь от ствола к траве, от травы на пенёк, шутливо, играясь, боишься повредить ей крылья. Она очень красивая.
У неё раскошные голубые крылья с тонким зелёным узором. Ты смотришь на неё, слегка залюбовавшись, и бежишь дальше. Легко переставляя лапы, па-парам-пам-пам.
Вообще, это очень глупо.
У тебя было ранено плечо, ты находишься на острове, полным всяких там вооруженных дяденек. Да даже обычная белка может обладать испепеляющим взглядом, или чего хуже! Но это тебя не заботит.
Очень странно, пока ты кошка, тебя действительно не заботят мирские проблемы.
Нет, они спокойно обсуждаются у тебя в голове и ты даже контролируешь свои действия, но ты все равно кошка. Инстинкты. Интересно, какое из тебя домашнее животное?
Надо будет спросить потом кого-нибудь из свох "владельцев", так ты думаешь.
Заваливаешься на спину и подставляешь живот солнцу. Прикрываешь глаза. Мурчишь.
Ну ты же такая милая, что тебе сделают? Ну пройдут мимо, погладят, подкинуть чего поесть. Всёёё.
Слишком уверена в себе, да, малышка?
Ловишь краем уха движение на опушке в метрах трех от тебя.
Встаешь, оттряхиваешься. Бежишь. Не думаешь.
Кошачье любопытство губительно. Правда?
Ты снуешь в метре от человека, ловишь запах, не можешь разглядеть лицо. Какой-то он знакомый, ну.
Что тобой движет? Ахахха, ну да, теперь есть, кому мстить за твою смерть.
Останавливаешься.
Даешь ему выйти на опушку. Твои глаза блестят озорным блеском.
- Мяу.
Сидишь в тени и муякаешь. Пусть подойдёт, погладит, возьмет с собой. Ты устала идти на своих двоих. Солнце падает на лицо незнакомца. Знаешь, к черту все планы.
Это ж, адская преисподня, Блейз!
Ты не видела его ... Год. Прошло так много времени.
Тут время течет совсем по-другому, день за год.  И ты чертовски рада видеть это знакоме лицо.
Прямо на бегу ты превращаешься и с разбега вешаешься ему шею.
- Блееееееееейз! - тискаешь его ты, как плюшего мишку.
Ты же кот. Тебе можно.

И, как у любой девушки, раскрывается рот, и несется поток безудержной речи, щебетаньем наполняется поляна.
- Господи, Блейзюшка, - смеясь, коверкаешь его имя,  - ты просто шишками обкакаешься, когда всё узнаешь!
Твоё лицо светится радостью, глаза полны улыбки.
Эт же старый добрый Блейз, ты похоронила его очень давно, как хоронят тех, кто пропадает без вести на кровожадном острове. Ты не придумывала ему страшных смертей, ты не делала предположений о его будущем. Просто на острове так всегда, ты просто резко забываешь, ставишь преграды между воспоинаниями. Ты просто стираешь его из памяти.
Потому что боишься боли.
У тебя, дурочки, так редки хорошие отношения с сотрудниками, все они сбегают от тебя.
Ты заваливаешь его вопросами, что, где да как, когда, а сама сбивчиво трактуешь всю хронику прошедшего года, и совсем не с беспристрастным отношением, таким свойственным тебе, а словно сидишь на коленях у Санты и просишь большую коляску для Барби.
- Ну значит, я что... Ты ушел - "ушел", глупое слово, да? - а я продолжила свои разработки. Ну глава, она что - помнишь эту вредную суку в очках, да? да, да, она еще вечно со своим золотым паркером гуляла - она ж не знала ничего, я по-тихому, что б сдохли все от таких разработок молодого дарования, провела тестирование на себе. Ни у вуа-ля, я теперь мяукаю, мурчу и работаю живой грелкой. Сама очумела от такого, сбежала, а дура-то, книгу с раработками оставила, ну они её и прихапали. Собственно говоря, ничего дельного, пол года поскиталась, у Гэба пожила - мой куратор - там гляди, сунулась в разборки лаборатории случайно. Рэн - председатель - он ну узнал меня ибо я слишком гениальна - ну что мне скрывать? - и предложил остаться. Там-парам-парам, ля-ля-ля. Мы теперь вместе с этим пройдохой-извращенцем.
- Фуф.
Словно все на одном дыхании, говоришь ты. В голове так много вопроов, хочется получить так много ответов, а параллельно затискать собеседника в порывах бешенной нежности.
Вы так и лежите на траве, как ты его повалила. Солнце лучится в твоих волосах, по его лицу, греет и опекает.
Ты не ловишь ни единого лишнего хороша в этом унисоне из лесных звуков.
Какое-то спокойствие. Безмятежность.
Ты все о себе, да о себе.
Тебе дейтсвительно не хватало разговоров о жизни по душам, и тут небеса тебя услышали. Он так вовремя.
- Господи, - повторяешь ты свои вопросы, - Как ты, где ты, что ты, кто ты теперь??
Это время, но неумолимо текло вперёд, но так медленно, так полноо, что это действительно казалось вечностью.
Так, лишь в общих чертах, умалчивая все, что потоком твоих бурных мыслей сквозит в голове, ты сказала о Годе. Годе твоей жизни, которому пора бы вручить оскар. Ты плакала, смеялась, пряталась, любила.
Это был лучший Год в твоей жизни. Лучшее Рождество.
Сейчас, сидя на этой поляне, твой смех громко отдается о листву деревьев, а шум моря глумится где-то в сотни миль, а может и ста метрах. Это неважно.
Ты обнимаешь Блейза, по дружески, словно отошла в магазин за сигаретами на семь минут, и то, что прошел Год, кажется таким незначительным. Ещё вчера вы пили жуткий растворимый кофе в столовой, а сегодня просто решили прогулятся.
Но мозг неумолимо доказывает обратное, хотя, знаешь, Кот, тебе плевать.
Дружба не ржавеет.
Верно?

Как воспоминания  дружбе в детстве.
Ты выходишь на площадку, ищешь глазами кого-нибудь твоего возраста и протягиваешь руку. Давай дружить. И все, всё было так просто, когда мы были маленькими.
Нам приходится страдать, дружба должна выдерживать проверку временем, водой и ржавым железом, слухами и другими людьми. Для чего?
Раскидываешь руки в разные стороны, подставляешь себя солнцу, странная зима, такая теплая, странная. И ни капли не холодно. Ты привыкла к холодным зимам с кипой снега ну или хотя бы дождями. Три года без холодов.
Время неумолимо утекает сквозь пальцы.
Смеешься.
- Ну ты что, я ж великолепна, не понимаю почему мне ещё Нобелевскую премию не дали, - ни капли не льстишь ты себе.
И все что вне, кажется таким глупым, таким пустым и лишним. Эти минуты расслаблённости, когда не хочется думать о внешнем мире. Старый друг.
Ты слушаешь его, внимательно, вслушиваясь в слова, интонации, звуки. Ты до сих пор не понимала, что скучаешь по этому голосу, мужскому и теплому. Голосу, который рад тебе.
Люди меняются.
Ты смотришь на него. Его глаза, в них поселилось что-то новое, они словно отражение самой тебя. Грустно. Ты никогда не думаешь о том, что ждет тебя. Убьёт, сделает сильнее, неважно. Мы знаем намного больше, чем знали год назад. Это закаляет. Маленькие девочки и мальчики по всему миру мечтают о далеких странствиях и приключениях, взхлеб читают научную фантастику, сказки о людях со сверхспособностями и о других мирах. Но реальность, она так страшна.
У тебя, Кэсси, есть же шанс уехать.
Но кажется, будто бы Вы все заперты на этом острове, будто бы единожды ступив, ты не выберешься. Борись или умри. Отдельное государство, отдельный мир, живущий по своим правилам и законам.
Но это был твой выбор. Ваш выбор.
- Тебя тоже вымораживает этот Футлус, да? Что же они наделали такого? Да, забрали всю еду, но почему же никто не обращает внимания? Ученые, запертые у себя в подвалах, живут за счет снеков и растворимого кофе, тебе ли не знать. Сам Футлус не голоден. Знаешь, я бы подождала. Месяц, два, неважно. Хочу знать, во что это выльется. Мне же проще, ходи, да травку кушай, или прибейся к жителям и кушай там. Кошек все любят.
Подмигиваешь.
- А почему нет? Тебе не нравятся кошки?
Удивление. Искорки смеха.
Дейтсвительно, почему? Сколько раз ты задавала себе этот вопрос? Сотни? Тысячи?
Ты спрашиваешь себя об этом каждый день, когда встаёт солнце. Неужели ты не могла выбрать другой ДНК, или другой компонент. По-другому провести исследование.
Судьба, значит.
И ни капли ты не была похожа на кошку. Только если на очень старую и облезлую, со статным характером и огромным запасом наглости. Имхо.
Ты не знаешь, как к этому относится. Ну, ты жива. Ты дышишь. Ты можешь ходить. Чувствовать, наслаждаться. И делать это всё по-особенному, как никто другой, как кошка.
Похожа ли ты на своё второе я?
Тебя это уже, похоже, не забоит.
Каждый вправе сам выбирать свою судьбу. Что ты и делаешь, мяу.

Я попала. Твою мать, я в полной жопе! Что я вам, спрашивается, сделала, а? Жила себе, никого не трогала. Работу свою выполняла. И тут надо было появиться вам, бравым защитникам правопорядка, и потребовать с меня документы?! Нет у меня их с собой, понятно? Забыла, потеряла, сожгла, закопала, растворила в серной кислоте, а пепел развеяла над океаном. И что вы все докопались до меня, в самом деле? Решили устроить на острове типа мирную жизнь, так дайте людям жить спокойно! Уроды.
Этот размалеванный неожиданно вступился за меня. А ему вообще какое дело, черт побери? Не надо за меня вступаться, не маленькая девочка, сама разберусь! Да еще и манера общения его с полицаями, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Нет, не подумайте, я ни разу не строю из себя благовоспитанную барышню, но вот проблемы с полицией мне сейчас нужны в последнюю очередь.
По-тихому пытаюсь отступать. И вообще делаю вид, что я не с ним и знать его не знаю. Этот парень мне не брат/сват, чтобы по его милости влезать в терки с копами. У меня сын, не забыли? Так что в каком бы состоянии я не была, по окончании смены мне нужно быть дома и проводить ребенка в школу.
Шаг, ещё шаг.. Мне почти удалось раствориться в толпе, как... Нет, он точно пришибленный! Слышите? При-шиб-лен-ный! Черепок, ты какого черта руку на копа поднял, а? Да ещё и за мной тянется...
- Нет, не трогай меня, я тебя не знаю!- ору я во всё горло. Корчу из себя невинную жертву похищения пока он тащит меня куда-то сквозь толпу к заднему входу. Я вырываюсь, кусаюсь, щипаюсь, но ему, похоже, пофиг на мои "отчаянные" сопротивления. Даа, в такие моменты я бываю очень убедительна. Вам же давно известно, что в Роксане Уилтон трагически скончалась непризнанная актриса. Вряд ли кому-то с полету удастся углядеть в моих действиях наигранность, а в голосе расслышать явную фальш. Ни у кого не останется и малейшего сомнения, что эту несчастную утащил маньяк-психопат с рожей скелета.
Мы наконец вырываемся из душных оков паба. Мы куда-то бежим, не разбирая дороги. Точнее, он бежит и тащит меня за собой словно тряпичную куклу. Не очень-то мне нравится текущее расположение дел. Да, в пабе мы разыграли неплохую комедию, но сейчас-то можно меня уже и отпустить, а? Город стремительно проносится мимо. Мертвяк, стальной хваткой ухватившись за моё тщедушное тельцо, отощавшее за последние пару месяцев на добрых 7 кг, всё тащит и тащит меня за собой.
- Эй, эй, полегче, ковбой, ты же мне все ребра переломаешь,- не слышит. То ли его вставило так не хило, то ли парень не на шутку очканул быть загребенным за решетку. Ну, на его месте я бы, наверное, тоже в ступоре была. Мало того, что огреб офицера по голове, так ещё и "заложницу" с собой из паба прихватил. Не удивлюсь, если его скелетообразная морда сейчас по всем каналам мелькает, а патрульные машины заполонили улицы города в поисках психопата и его невинной жертвы.
Город уже давно позади, а мы несемся по лесу. Тут тебе ни асфальта, ни уличных фонарей - тьма тьмущая, да ещё и где-то вдалеке воет волк. Меня начинает слегка потрушивать. Да что это с тобой сегодня? Не иначе как первый раз ночью в лесу, да? И вообще, тебе-то, Рокси, со своими способностями только и бояться всяких укурышей. Ты же сверхчеловек, ну?
Наконец-таки скелетообразный соизволивает опустить мое бренное тело на землю и останавливается сам. А я, в свою очередь, тут же, незамедлительно со всей дури ударяю его по яйцам.
- Это тебе за то, что испоганил мне жизнь,- театрально закатываю глаза. Жаль, в темноте моих актерских талантов не разглядеть,- Как мне теперь обратно возвращаться, а? Там же мои вещи, ключи от дома, деньги... Блять, ты точно недоношенный, Клайд! Слишком крутой, чтоб по-хорошему разойтись с копами - вперед, дерзай, детка, я тебя не держу. Но меня-то нахера во всё это впутывать?!
Мной вновь овладевает злоба. Осознание того, какие последствия повлечет за собой выходка Клайда, приходит не сразу. Но стоит задуматься о том, что и домой-то теперь так просто не явишься, не говоря о работе и том, что вся эту ситуация привлекла совершенно ненужное внимание к моей персоне, как на меня вновь начинает накатывать волна злобы.
- Видит Бог, размалеванный, были бы у меня при себе маникюрные ножницы, я бы тебе живот вспорола!

Иногда это просто необходимо – сбежать, сделать пару шагов поплотнее притворив за собой дверь. Сбежать, не вдаваясь в объяснения, не говоря ни слова, исчезнуть точно так же как когда-то к кому-то вломилась в дом. Без сентиментальных страданий, без мучений и в полной уверенности, что именно так все и должно быть. Ты же знаешь, все равно вернешься обратно, просто интересно становится, в какой момент расстояние станет невыносимым, так что невзирая на все решения, просто развернешься на месте и устремишься туда откуда бежишь. Это необходимо, для того чтобы напомнить самой себе о том, как когда-то существовала, не оглядываясь, не задумываясь. Легкая пора, столь драгоценная, и так не хочется ее потерять. Если есть на свете место, в котором можно надежно укрыться, остаться в гармонии с собой, то это только – лес. Шум листвы, шорохи, в которые вслушиваешься, затаив дыхание. Биение собственного сердца, единственное что выдает твое присутствие. Ты нежишься, встречая рассвет на берегу озера, пятишься прочь от пропасти, которая мерещится по вечерам, словно пытаешься вызывать невольно столкновение с собственными кошмарами и все же…все же уходишь от них в самый что ни на есть последний момент. Прячешься в листве от полуденного зноя, надежнее защиты все равно еще не придумали. Естественный покров, можно забраться повыше на самую толстую ветку стоящего дуба, устроиться поуютнее и просто – заснуть, дремать, наслаждаясь покоем, неведомым, новым, ласковым. Он греет душу, заставляет сердце биться в ритме леса, да-да, это не миф, ну конечно же он существует. Забываешь, практически забываешь от чего ты стремилась сбежать, а главное – для чего, уже практически растворилось в окружающем пространстве. Сколько ты здесь находишься? Нет ответа, потому что за временем следить некому. Оно может тянуться, или лететь – это уж как ему капризному угодно, но Фанни, в те моменты когда ты бродишь по самой чаще, когда случайно доходишь до окраины, ты все равно не замечаешь этого течения. Есть только рассветы, которые встречаешь, есть закаты, в след за которыми отправляешься в царство снов, умиротворение и отсутствие счета. Ты не знаешь насколько вырвалась сюда, просто…и раньше пропадала, не вымолвив ни единого слова. Кольнет тревогой, в этот раз все не совсем также как обычно, в этот раз может и стоило хотя бы росчерк на бумаге оставить, но…это не в твоем характере. Несвойственные вещи, зачем их делать? Зачем ломать себя подстраиваясь под новые обстоятельства, а может быть и старые… Кто сказал, что это действительно как-то изменило жизнь…Улыбаешься, когда солнечные лучи ласкают кожу, когда теплый ветер, единственное что тревожит тебя. Это просто один из фактов, кое-что изменилось, и это невозможно описать, обрисовать, это всего лишь ощущение, которое отказывается покидать тебя Мэй и пусть, пусть оно существует вечно, потому что именно благодаря ему, ты сможешь возвращаться с легкостью, сможешь действительно радоваться существующим привязанностям. Цепи более не кажутся тяжкими кандалами, они лишь нити, связывающие с желанным, стремишься всей душой к ним стремишься, не понимая и как же раньше – не замечала. Это ли не рай? И пусть здесь не играет музыка, пусть все звуки совершенно естественны, пусть немножко горько, от того что тебе по-прежнему требуются эти мгновения полного покоя. Но есть, зачем, есть куда…и ты улыбаешься. За последние несколько дней изучила обстановку вокруг, знаешь где свернуть на тропинку чтобы попасть в дом, где дорожки ведущие к воде, к зарослям, к чаще, к просеке…это все так близко и сейчас принадлежит только тебе. Протяни ладонь, и ты коснешься всего, чего только пожелаешь. Кольнет тревогой…ведь это иллюзия, да маленький островок блаженство, но получить воистину все в нем невозможно. И ты от этого спряталась, от этого скрылась, для того чтобы позволить себе не осознавать всю степень прочности натянувшихся нитей. Это маленькая сказка, в которую необходимо погрузиться, для того чтобы не затеряться в сотнях вариантах себя, чтобы найти то единственно верное состояние, которым готова поделиться. Ты лежишь, опираясь на ствол дерева, края платья свисают с ветвей, словно едина с природой, словно являешься ее продолжением, а вовсе не одним из эксплуататоров. Нежишься, не смотря на то что на самом деле кора такая грубая, ты же знаешь, там под всеми этими корками бьется живой огонек, все нуждаются в ласке и нежности, так есть ли смысл кого бы то ни было лишать этого…ну для чего? Чертишь пальцами на стволе витиеватые узоры, не замечая как тонким кружевом ложатся руны. Ты не знаешь их значения, да и с понятием таким не встречалась, но продолжаешь из рисовать в собственном воображении, в легких касаниях. Они ли не часть окружающей действительности. Взятые из лона природы, ныне возвращенные ей. Все мы, навеки веков дети земли и до тех пор пока холодные ветра не принесут обратно сезон дождей, пока однажды мир не окажется припорошенным холодным снегом, пока вся планета не заснет летаргическим сном, оставшись один на один с ожиданием прихода весны – ты не забудешь об этом, Фанни. Только тогда, когда иней будет рисовать свои узоры на стекле, когда метель пожелает ступить на эту землю, ты посчитаешь нужным уснуть, в след за планетой отправиться в холодные тревожные сны…а пока…
Голос…такой далекий, близкий, он звучит где-то совсем рядом, но очнувшись от сладкой дремы, ты никак не можешь осознать, где же находится его источник. Знакомый, до привкуса малины, это утро играет с тобой, наверняка просто эхо разносит чей-то призыв, да и призыв ли? Может на самом деле где-то кружит сойка-пересмешница, передразнивает то, что слышала недавно или наоборот очень-очень давно. Маленькая пернатая подражательница, там откуда ты родом их было довольно много, но здесь…нет на этом острове ты не встречала их. Так значит это вовсе не отзвук, не послышалось и даже не почудилось, ты знаешь есть всего один единственный способ это проверить, и ты цепляешься за ствол ногами, обвиваешь его, свешиваясь вниз, только так и можно будет различить причуда это окружающего пространства или действительно подле оказался – кто-то… Цветы, набухающие бутоны, что еще не распустились, зеленые кустарники и изумрудный покров трав, но нет, это не они звали, точно. Переводишь взгляд чуть дальше – там видны белоснежные стволы, ты сама лично, размешивала ягоды, толкла их камнями, для того чтобы оставить вот эти самые метки. От них очень красиво, безумно красиво на рассвете отражается солнце, а главное – они не позволяют пропустить тебе этот самый рассвет. Ведь твердо решила, пока не осознаешь наверняка, точно не решишь, что пора возвращаться из этого сладостного мирка в реальность, в ту которую по-прежнему тянет, но пока еще не сводит от нетерпения мышцы. В которую и рвешься, и не готова еще возвратиться. Просто место твое – здесь, там где мог бы остановится кочевой вагончик, там где можно было бы повиноваться себе и никому иному… Да только вот…знаешь и это тоже не похоже на источник звуков. Чуть выше на ветках сидят птицы, похожи на воробьев, такие молчаливые… Кстати вот в таком вот перевернутом состоянии они не смотрятся так забавно. Восхитительные, малыши…но нет…это не они, совершенно точно не они. Да и пожалуй глупо искать источник звука на таком расстоянии от земли… Ищем дальше? Переводишь взгляд еще немножечко в сторону, чуть левее, нежели всматривалась раньше. Да, пожалуй что теперь, это действительно может быть именно тем, чем и кажется… Только отсюда и мог доносится знакомый голос, протягиваешь руки, толком не зная чего еще ждешь, и как-то вторя словно передразнивая, тянешь, –Лу?

Ты когда-нибудь ощущал это? Как тепло оказывается поглощенным пургой, как любимая фарфоровая кукла разлетается вдребезги… Расскажи, почему, всякий раз когда Фанни сталкивается с тобой безмятежно-спокойная, ты пытаешься уничтожить это состояние. Почему, всякий раз когда она протягивает руки, ты пытаешься укусить? Обижаешь, доламываешь, пытаешься уничтожить, а потом еще удивляешься и с чего бы вдруг испарилась, и с чего бы вдруг. Да действительно, с какой бы это вообще радости щенок прячется в складках меха и совершенно не желает знакомится с тапком? А? Какого дьявола ты опять творишь, когда Мэй прижимает руки к груди, когда дергается назад и по твоей между прочим, исключительно твоей вине бьется спиной о ствол. Куда испаряется всякий раз настроение, и какого же черта… Ты садист, и можешь не пытаться этого отрицать, потому что всякий раз, как ты начинаешь говорить или делать что-то становится больно. Уничтожил сказку, сломав безжалостно фигурки, которые она лепила с такой любовью. Видишь…хочешь не хочешь, а видишь, Фанни просто не успевает это скрыть, спрятать где-нибудь в себе. Это читается по глазам, обида, детская и чистая по своей сути, потому что так нельзя… цепляешься руками за ветку, подтягиваешься, для того чтобы спрятаться на ней – совсем, так клочок платья свисает бесформенной тряпкой, а ты вся съежилась прижимаясь к стволу, –А как ты думаешь? – Чеканишь слова, как кузнец молотом бьет по наковальне. Каждое отдельное, звонкое. Ты даже не знаешь как давно, ты не заметил попросту, да…как всегда, как обычно, так же как было и так же как будет. Она прячется наверху, не желая показывать собственную слабость. От нее никуда не денется, но так не хочется, чтобы ты знал. Трешь глаза, что сегодня ведут себя как-то предательски искренно, вытираешь влагу, для того чтобы не позволить, не дать ни малейшего шанса, –Ты либо знаешь ответ, либо ни черта он сдался. Даже не высунешься лишний раз, лучше бы вообще сгинуть, слиться бы с деревом, забраться в его сердцевину, или самой обратиться в него. Завидуешь, искренне всеми силами своей души теперь завидуешь нимфам – они могли, они умели…Дриады, обращавшиеся по собственному желанию. Они скрывались, прятались…как она – та, которой всегда был верен факир. Но у тебя не выйдет, не можешь, в отличие от всех них тебе это попросту не дано. Ну зачем…зачем же, объясни а, расскажи почему, всякий раз ты предпочитаешь лить с неба ледяную воду, почему тушишь вечно, уничтожаешь. Это вольно или все-таки само по себе выходит? Хотя, знаешь…это не играет никакой роли, потому что она прячется, не может найти ни сил, ни способностей. Слишком резкий переход, так что в глазах темнеет. Хотя это наверное не связано, просто сначала висела вниз головой, а потом оп и резко дернулась вверх. Толи просит, толи требует слезть, но нет…ты ни за что не будешь этого делать. Можешь даже не рассчитывать, ты не имеешь права командовать. Делаешь вдох бесшумно, он не имеет права всего слышать, выдыхаешь, еще раз…ну же еще. Отчитываешь, интересно кого это, не себя ли? Да замолчи ты уже, прижимаешь руки к ушам, нет-нет-нет, так не хочется слушать. Ты слишком, это слишком, хватит нести чушь, хватит. Почти плачешь, как так можно, солнце яркое, ласковое нежное в противовес льду. Что делать, что дальше делать-то ну, куда…куда дальше? Поднимаешься на ноги, покачиваешься, стоять толком не можешь. Поворачиваешься лицом к нему, ствол руками обвиваешься, а иначе не удержаться, иначе просто не устоять, –А когда они оставались? Когда ты их оставлял…и в конце концов, это ты учил меня писать? – Губы поджимаешь…ну…тебе еще есть что сказать? Ты вообще понимаешь о чем говоришь, Фанни ручку последний раз держала лет в десять, читать – да конечно, это сложно потерять, но ты вообще задумывался о том, как ей выводить все эти символы? Да пошел ты, что ты видишь дальше своего собственного носа? Что ты вообще способен разглядеть. Груз тянет на дно, а ты не хочешь падать в след за этим грузом, цепляешься за сучки, ползешь выше. Прочь отсюда…туда где листва скроет от посторонних глаз. Ну и пусть там тонкие веточки, скажите спасибо ученым – это все они, они помогли. Карабкаешься, не задумываясь более ни о чем. Обстановка все та же…покой, птицы, солнечный свет, шелест листьев, но дела уже более ни до чего нет, ты опять все уничтожил, зачем? Спукайся? Никогда, не коснутся земли, ни сегодня, ни завтра – никогда. Полное отрицание, полное неприятие. Ни за что, ты можешь, способна даже на это. Листья лезут в глаза, мешают видеть…именно так ты срываешься, именно, так соскальзываешь, не успевая зацепиться. Ломаются тонкие ветки, когда ты собираешь их все на позвоночник. Хорошо еще не так чтобы высоко залезла, спиной приветствуешь ветку, с которой начинала путешествие. Глотаешь обиду, она вторит боли. Ничего, ничего же не сломала и то ладно. Подумаешь руки исцарапаны, полосы по лицу, ну кому какое дело, ты отсюда никогда больше не тронешься. Здесь останешься, здесь будешь и здесь сдохнешь, если уж на то пошло. Никогда…никуда, хватит. На руки опираешься, передвигаясь обратно к стволу, спиной к нему прижимаешься, саднит, каждая клеточка саднит, но боль ничто – обида, обидно до одурение, что он посмел это все видеть. Обидно, что вломился как обычно медведем – увидел березу пора ломать. Ну и ладно, пусть здесь, можно подтянуть к себе ноги, можно съежиться, делая вид, что тебя не существует. Совсем не обязательно карабкаться выше, ему и здесь тебя не достать. Ствол дерева достаточно гладок, чтобы с земли практически не было шансов добраться…это Фанни пройдет теперь по любой поверхности, а ты можешь даже не пытаться. Вот еще и поэтому к черту, ничего не произойдет, никуда не денется. Записочки ему видите ли не хватает идиот. В следующий раз обязательно из твоих драгоценных баночек с красками повырезает и составит…хотя нет, никакого следующего раза, сдерживаешь вой, хватит не вернешься, чтобы еще раз прошлись, чтобы еще что попытались в грязь втоптать а? Подтянешь колени к груди, обнимешь и спрячешь даже лицо спрячешь, чтобы и краем глаза не заметить, случайно…
–Уходи…

Не можешь, не понимаешь, что дальше, куда будет сделан следующий шаг. Сколько еще, не сколько можно вообще?! Хватит….хватит, прячешь лицо, сжимаешся, съеживаешься, если бы ты только могла, ах, если бы только могла… Слиться, исчезнуть, вжимаясь в дерево, как же больно, где источник, не можешь нащупать, найти не в силах. Не плась милая, никогда в этой жизни, она того не стоит, в этой жизни вообще нет ничего стоящего хотя бы капли, хотя бы толики. Закрой глаза, и растворись в настоящем. Никогда, хватит слышишь? Сегодня и никогда больше, уходи, пожалуйста, пока она не может заметить в какую сторону ты сделаешь шаг, пока она способна заставить себя даже не пытаться подглядывать. Пожалуйста, хотя бы раз в этой жизни не будь таким эгоистом, пожалуйста…просто уходи. Она же просит, Мэй – просит тебя об этом, закрывая глаза, пряча душу, зная наверняка на разрыв ударит сердце, раскол пройдет по касательной, в самую душу проникнут раны, но это лучше чем каждый раз наталкиваться на одну и ту же историю, уж лучше так. Уничтожь, она молит, уничтожь раз и навсегда все что связывало для того чтобы больше никогда не вспоминать. Закрывая глаза вслушиваясь до дрожи, до боли, сжимая колени, впиваясь отросшими ногтями в кожу, оставляя кровавые следы там, где их быть не должно. Ты не можешь…не в силах…господи, да помоги же ты, когда застилает глаза боль, когда хочется орать от боли, ну помоги же. Такие как Мэй не имеют на это права, ты не знаешь что делать дальше, потому что даже завтра теперь уже не существует. Попрощайся, забудь обо всем, закрой глаза, и прыгни в бездну, где искать опору, если под ногами расстилаются бескрайние просторы неба. Оно великолепно и абсолютно бездушно. Стираешь мокрые дорожки, убираешь потому что никому, ни одному человеку в мире знать нельзя. Идите к черту, в эту минуту слабости, просто всем собирайтесь и катитесь в Тартар, где еще найти спасенье для дурной совершенно девицы, для нежелающих жить. Хватит! Ты слышишь? Хватит, издеваться, над ней, каждый раз проходя через одну и ту же историю, это пустота…это сломленность, она не понимает что происходит теперь. Если не хочешь прямо сейчас убраться прочь, тогда объясни, что происходит, а не можешь – уходи, хватит, ну же – хватит…
Царапая кожу, впиваясь ногтями в безнадежной попытки прийти в себя, заглужить боль, что расходится волнами, это слишком не могла, права никакого не имела, ты не могла повредить позвоночник. Есть оправдания, а веры нет… Задохнешься, не в силах вобрать в себя воздух, просто задохнешься, в бесполезной попытке вновь вкусить кислород. Что это, нет. Страшно, когда пустота подступает к самому центру души, это так страшно…чувствуешь ее поглощающую, приближающаяся. Боишься, трясешься, или может это и не от страха вовсе. Дернуться пытаешься, но лишь плотнее вжимаешься в ствол. Что делать, помоги…или убирайся, ты слышишь? Почему в конце-то концов, не сгибаемая…сильная, ты все можешь, ты на все способна, забыть об инстинкте самосохранения сделать шаг вперед, когда все существо вопит о том, что это верная смерть. Пройти там, где ни один человек не способен, ты плачешь что ли? Да нет конечно, это всего лишь соль на щеках, это влага, она наверняка упала с листов и плевать, что нет ни единого шансы коснуться. Испытания, ошибки, преграды, что еще? На износ, до вытертых дыр, уничтожена, стерта. Уходи….Фанни просила тебя просто – уходи. Или нет, не смей. Ты убиваешь, уничтожаешь…не смей и теперь прикладывать к этому руку, объясни – какого же черта. Затерялся ответ, как же, ты просто не заметил и никогда не заметишь. Не существует для тебя никого другого и она знала наверняка, да вот только готова видимо не была. Это только кажется, что ко всему готов, только кажется что любой удар примешь разве что не с гордостью, что сможешь противостоять. А на деле, жалкая, так не должно быть, когда ты открываешь глаза, не ощущаешь за собой ничего, ты не можешь почувствовать природу, не можешь ощутить дуновение ветра, не способна? Теряешь словно каждое мгновение одну из своих особенностей, эдак скоро и разговаривать совсем разучишься, впрочем это-то как раз не потеря. Забыл, ты всегда забываешь…и не поверишь, после всего что ты уже попытался сказать – это не даст ничего, не царапает коготками душу, даже не коснется легким дуновением. Ты не любишь никого и никого не ждешь, ты теряешь ниточки собственного существа. Когда закрываются глаза помнишь только о цветах манежа, ты бы любила его, да только арена цирка для тебя более недоступно. Ты знаешь что такое опустошение? Ничего…дерево как кусок металла трется о кожу, лишь заставляя еще больше болеть позвоночник, сдерживаешь крик, хватит, ты всего лишь Мэй, ни на что…никогда... Упасть бы, да даже двинуться не можешь.
Прости – это доносится с земли, но разницы нет, ты ничтожна и мир ничтожен. Ты бы ползла до последнего мгновения карабкалась на вершину. Но она уничтожена, разрушена, стерта с лица земли. Ты можешь и должна бороться, но нету и шанса… Никогда навзрыд, это – недоступная роскошь, на последнем шаге, на невнятной речи, ты все равно заставишь себя остановиться. Сделаешь вздох, сделаешь два, попытаешься снова почувствовать вкус, а если, а все же… Может быть есть шанс? Ты только не плачь, никогда, потому что в тот день, когда эта грань сорвется, для тебя окажется потерянным, а пока еще есть шанс встретить завтра. Прости – это все что ты слышишь, но не знаешь как быть с этим. И дело не в привычках, не в способностях, и даже не в том, что он не увидел отсутствия. Ты же знаешь и пусть бы это оказался потрачен месяц, он все равно бы не увидел… Но с этим мириться несложно, совсем несложно, просто застит глаза, просто чувствуешь этот раскол. Даже запах их тысяч других переносился свободней, ты споткнулась и уже не видишь дорожки в завтра. Это не обидно, это финишная черта, и ты совсем не уверена, не имеешь даже ни малейшего представления как он переведет через нее и решится ли на это? Нет…нет, точно, хватит надеяться на других людей, хватит рассчитывать, есть только ты и твое завра. Пусть оно совершенно бесполезное, пусть даже его вообще не окажется на самом деле, ничего больше. Бежит кобыла, качается фургончик, ты кричишь, а никто не слышит и это нормально, такова жизнь. Холодный ветер коснется кожи, а ты не можешь выйти к софитам, делая шаг, ты понимаешь, что оступаешься, раз за разом падаешь, для того чтобы вновь получить порцию…боли? Нет…невозможности к жизни. Ты не хотел…надо же, не знаешь что делать и не способна вернуться к точке отсчета, когда ты поднимаешь глаза, просто не видишь ничего вокруг ни его, ни себя, ни окружающий мир. Словно в одно мгновение потеряла – все. Сделай шаг вперед, сделай два, хочешь проси, но…лучше бы ты действительно просто развернулся обратно. Что ты видишь сейчас? Это же тень…и она твоих рук дело, она была создана тобой, твоими фразами и действиями, благодаря твоим поступкам…ты уверен, что стоило? Берешь за руку, а касания нет, словно не к руке тянулись, а до ветки дотронулись. Она смотрит вперед, но что можешь увидеть ты? Это усталость веков, это пыль, которую ты не считал нужным стряхивать. Убивал, шаг за шагом, калечил, не оглядываясь, может и она такая же? Что спрятано в этой пустоте…Ты не можешь уйти, если влез сюда, вновь вторгаясь в ее пространство – исправляй, если способен, а коли нет брось и более никогда не возвращайся. А пока…это только усталость, а пока…это мир за которым не видно не зги, а пока…это тихий шепот, в котором можно различить всего одну единственную фразу…
–За что?: