У меня всегда было ощущение, что я марионетка. В том плане, что я редко даю отчет своим действиям. С тех пор, как я на этом острове, я все делаю бездумно, на автомате, инстинктивно. Мое тело, словно туша собаки Павлова, помнит, что надо делать, когда включается лампочка. Рефлекторная жизнь. Какая прелесть. Всегда мечтал деградировать в овоща.
И вот этот овощем, например, баклажан, жмется к стене, видит знакомого и зачем-то тащит его в подворотню. А что мне с ним делать? Кто-нибудь даст мне указания, инструкцию или что-то в этом роде. Нет? Он назвал мое имя. А его имя я не мог вспомнить. Я помню его наглую рожу, его теплые руки, которые умело делали вакцинацию. Ну что, доволен? Эксперимент удался? Ты получил то, что хотел? Хотя, глядя на него, чье имя я пытался вспомнить, сложно было сказать, что он был увлеченным ученным. Скорее, он работал в лаборатории, потому что… ну, скорее всего, чтобы самому не стать кроликом. И образование врача, или кто он там, ему помогло. Историк не нужен? Нет, ну я бы мог рассказать про Великую Буржуазную Революцию во Франции или же про завоевания Цезаря. Чем черт не шутит, могу даже про Гитлера. Так сказать, детство, отрочество, юность, прям как у Льва Николаевича. Но нет, такие как я становятся материалом, эдаким пластилином, из которого можно вылепить любое существо, какое только можно выдумать. Да они же компрачикосы, самые настоящие.
Да, мне вспомнились эти персонажи, как только я понял, что меня изуродовали. Не внешне, так внутренне. Уродство души страшнее уродства тела. Если гниет душа, то и тело вместе с ним. А вот наоборот не получится. Каким бы ты уродом не был на рожу, ты можешь остаться добрым и наивным. Вот такие пироги, вот такие превратности жизни.
Привет? Это все, что ты мне можешь сказать? Хотя, я вообще молчу. Я бы побоялся сейчас проронить и слово. Язык опух, а желудок болел, словно я наелся гвоздей. Я стоял столбом перед ним, дождь лил, как из ведра. И что мне еще сказать? Я думал, не смотря на то, что это просто нереально. Без еды мозг не может работать, а у меня еще что-то соображал. Или мне кажется.
-Привет – опять же невнятно проговорил я сквозь дождь и темноту. Признаться, мне было как никогда плохо, в прочем, привычное состояние. По крайней мере, все то время, что не было еды. И кто придумал все это? Эти лабораторные крысы, что фаршируют нас волшебными пилюлями? Они решили поставить массовый эксперимент? Ходят слухи, что это бунтари. А чем смысл? Я уже не верил словам и стал часто списывать все грехи на таких как этот, обзовем его «Доктор Зло».
-Помнишь, что ты там мне колол? Что у меня должно было появиться? Спасибо, что хвост мне не отрастил – усмехнулся я, пытаясь собраться с духом. Да, раз уж я урод, то мне хотелось бы продемонстрировать свое уродство в полной красе. Я аккуратно пробрался к нему в грудь. Какие-то странные у него эмоции. Их почти и не было. Хотя, что-то типа отчаяния я нашел, а где же страх? Хотя, бояться надо бы мне, моя силенка, по сути, ничего и не значит. Так, баловство, да и только.
Страха нет, так я его создам. Я напрягся, создать эмоцию сложнее, чем контролировать. Приходилось перекидывать свои чувства ему. Интересный процесс, я ему научился в метро, когда не хотел платить за проезд. Пришлось поделиться своими эмоциями, хотя, это получилось случайно, сам того не понимая, я отдал часть себя какой-то женщины. В общем, не суть.
Я посеял зерно страха в его груди. Осталось только взрастить. Но чем дольше я сверлил Доктора Зло взглядом, тем хуже мне становилось. Я чувствовал, как это зернышко разрастается, маленькая, импровизированная фобия.
Тьма. Я не чувствую ему эмоций, я не чувствую себя. Я грохнулся перед моим создателем в обморок. Отличное начало, просто блеск. Ну что же, посмотрим, что он будет делать. Оставит здесь, как закуску голодным бомжам, или все же сжалиться… Как бы я не проклинал себя и жизнь, жить, все же хотелось. Парадокс, ничего не скажешь.